Пытки в тюрьмах, преследования за политические взгляды знакомы не только беларусам, но и немцам. После Второй мировой войны Германия разделилась на ФРГ и ГДР. Германская демократическая республика попала под контроль СССР, поэтому неудивительно, что здесь появился аналог советского КГБ — Министерство государственной безопасности ГДР, или Штази. Тайная полиция выслеживала активистов, заключала их в тюрьму, устраивала психологические пытки теснотой, одиночеством, угрозами. Затем политзаключенных ждал суд и отправка в колонию. Одна из крупных тюрем для политзаключенных ГДР — тюрьма Берлин-Хоэншёнхаузен. Теперь это памятник истории, где можно услышать голоса бывших политузников Штази.

В период с 1945 по 1946 год в Берлин-Хоэшёнхаузен был советский лагерь для интернированных, затем СССР организовал на этом месте следственную тюрьму НКВД. Сюда попадали противники нового коммунистического режима в ГДР. Камеры, лишенные окон, находились под землей. На стенах до сих пор осталась советская краска. Любой человек здесь почувствует начинающуюся панику и тревогу. Камеры как одиночные, так и рассчитанные на большее число узников — до семи. Внутри — только голые деревянные нары и ведро для того чтобы справить нужду. Туалетной бумаги не было, вместо нее использовались старые газеты. На деревянных нарах могло спать максимум семь людей.  Постельного белья, подушки, одеяла заключенным не полагалось, из развлечений — только двадцатиминутная прогулка и душ раз в неделю. За любое нарушение можно было угодить в карцер — камеру еще более маленького размера. К нарушениям относились громкие песни, крик, сон в дневное время. В первые годы работы тюрьмы здесь было очень холодно, здесь не было вентиляции, циркуляция воздуха обеспечивалась только во время открытия дверей. Но затем отопление все-таки провели. Каждое утро заключенным приносили холодную воду для умывания и питья в течение дня. После двух лет в такой клетке человек чувствовал себя психологически сломленным. Самым молодым узником советской следственной тюрьмы был 13-летний подросток. 

В 1951 году тюрьму передали Штази. Она была местом до конца 1960 года, а с 1961 года ее закрыли. В Берлин-Хоэншёнхаузен была главная администрация в структуре следственных тюрьм Штази, здесь работали более 2500 сотрудников. На территории комплекса располагался «Оперативно-технический сектор», на котором производили аппаратуру для слежки за людьми по всей ГДР и шпионажа за ее пределами, а также больница, где могли проводить операции. Узких специалистов приглашали только в экстренных случаях. Задачей тюрьмы было поддержать здоровье человека до суда, чтобы он смог отбыть наказание, а не вылечить его. Еду узники получали три раза в день, но очень низкого качества. Мясо — раз в неделю, яблоки — один-два раза. Ни чая, ни кофе заключенным не полагалось. И все равно подследственные в новой тюрьме были в более комфортных условиях: у них имелись окна, пусть и закрытые жалюзи, постельные принадлежности, стулья, умывальник в камерах. Туалета по-прежнему не существовало — для справления нужды предлагалось ведро. 

Лотару Шульцу сейчас 72 года, он официально пенсионер. Почти шесть лет он проводит экскурсии по Мемориалу Берлин-Хоэншёнхаузен. Более 40 лет назад он провел в заключении год и восемь месяцев после того как вышел на протест в центре Восточного Берлина. Далее все по знакомому каждому беларусу сценарию: моментальный арест, полиция, допросы и, наконец, тюремная камера на долгие месяцы. 

Детство политзаключенного не отличалось от обычного детства советского ребенка, хотя граница СССР заканчивалась далеко от Германии. Школьники ГДР росли в атмосфере пропаганды со стороны правящей партии СЕПГ, у которой были свои СМИ, детские и юношеские организации. Лотар Шульц стал пионером и, как и советские дети, отвечал «Всегда готов!» и отдавал пионерский салют. Партия рассказывала про прекрасную жизнь, а тем временем дома у многих жителей ГДР не было холодильников и продуктов. Русский язык, который школьники ГДР начинали учить как иностранный с пятого класса, назывался языком «их друзей». Некоторые учителя Лотара Шульца были членами СЕПГ, впрочем, об образовании ГДР он и по сей день отзывается хорошо, считая его очень качественным. В старших классах он был одним из лучших учеников, особенно по математике и физике. Учитель предложил ему три профессии на выбор: учитель математики и физики, инженер или офицер Национальной народной армии. Никого не интересовало, чего на самом деле хочет ученик. Возможно, этого требовала плановая экономика ГДР, которая составляла список профессий с нехваткой кадров для выпускников школ. Лотар Шульц выбрал инженерию, специальность «Прикладная гидромеханика/Турбомашины» в Дрезденском техническом университете. 

После учебы он стал сотрудником инженерной компании в Дрездене, которая занималась обслуживанием гидроаккумулирующей электростанции. После нескольких лет работы там, в 1974 году, перешел работать на атомную электростанцию. В Лубмине (теперешняя земля Мекленбург-Передняя Померания) возводилась АЭС, где работали специалисты из Советского Союза. Инженеры жили в общежитиях в Грайфсвальде, городе в 20 километрах, работали на сменах по 12 часов. Но такая работа позволяла зарабатывать больше, чем в Дрездене, — 1100 марок ГДР. Чтобы свободно общаться с русскоязычными коллегами, Лотар Шульц начал брать уроки русского языка два раза в неделю по полтора часа. В 1976 году его пригласили в аспирантуру при энергетическом институте в Москве, намекнув, что для выезда за рубеж нужно было стать членом СЕПГ. Лотар Шульц отказался:

— Несмотря на обилие пропаганды вокруг, интуитивно чувствовал, что СЕПГ ведет не совсем правильную политику. Я сказал, что против диктатуры и не хочу становиться коммунистом. Это была моя принципиальная позиция. В то же время многие профессоры, инженеры верили в торжество коммунизма и вступали в партию. 

Лотар Шульц начал готовиться к поездке в СССР и пошел после вступительного экзамена на интенсивный трехмесячный курс русского языка. Однако через несколько недель, во время курса, стало известно, что в ГДР ему запретили выезд без объяснения причин. От повторной попытки отказался, подозревая, что дело здесь кроется в политике. После известия об отмене выезда начальник захотел вернуть ценного специалиста на строительство АЭС, даже несмотря на то, что курс еще не закончился. Но все же Лотар Шульц сумел доучиться — позже это стало для Штази еще одним основанием для обвинения. Спустя годы после задержания тайной полицией ГДР, получив на руки свое дело, Лотар Шульц узнал, что начальник на допросах отзывался о нем как о недобросовестном работнике.

— Вместо того, чтобы использовать мою готовность работать и мою энергию, люди искали способы вставить мне палки в колеса. Если бы ГДР послала меня в Москву в аспирантуру, это было бы честью для меня и обязательством получить докторскую степень с хорошим результатом. С этой высокой квалификацией и полученными профессиональными возможностями я бы не стал политзаключенным Штази в ГДР, — считает бывший политзаключенный.

В январе 1977 года Лотар Шульц женился на уроженке Болгарии. Его жена отлично закончила школу, и за успехи в учебе болгарское правительство отправило ее в Ленинград. Там она шесть лет училась на врача, а затем приехала в ГДР в качестве ассистента врача-дерматолога. Но столкнулась с негативом со стороны местных специалистов, которые посоветовали ей забыть все, чему ее учили в СССР, и заявили, что ненавидят Россию. В клинике не верили, что из другой страны мог приехать умный и грамотный специалист. Официально в ГДР хвалили Советский Союз, но люди были отгорожены от мира стеной, ни разу не бывали за границей и не могли представить, что в каждой стране работают прекрасные специалисты. Ложь и лицемерие очень разозлили Лотара Шульца, и поэтому он решил выйти на Александрплац в Берлине с плакатом: «Под наблюдением партии моя жену, болгарского врача, преследуют в Грайфсвальде, потому что она училась в России». Это случилось 2 апреля 1978 года. Одинокий протестующий в центре Берлина стал настоящей сенсацией у местных жителей. Эти события бывший политзаключенный ярко описал в своей книге:

«Мы с женой оба не подходили для жизни в социалистическом обществе с его неэффективной экономикой и неправильным управлением. Мы оба чувствовали себя не в своей тарелке на своих рабочих местах. Мы хотели достичь высокой производительности и не могли дождаться, чтобы исполнить нашу мечту. Именно поэтому мы решили уехать  на Запад. Мы с женой даже ходили в Центральный Комитет СЕПГ в Восточном Берлине. И только Министерство государственной безопасности могло решить нашу судьбу. Именно поэтому я поделился с женой своим планом провести мирную акцию протеста, которая бы закончилась арестом. Демонстрируя плакат, я хотел показать, что хотел бы покинуть ГДР. Критика СЕПГ на публике позволяла надеяться на «выкуп» ФРГ. Запад купил почти 34000 политзаключенных на более чем 3,5 миллиарда долларов с 1963 года до конца существования ГДР».

Он был задержан в тот же день. Офицеры тайной полиции начали запугивать его жену, но не задержали — ГДР нуждалась во врачах, поэтому проще было попробовать разделить молодых супругов. Целую ночь Лотара Шульца допрашивали: не кричали, не угрожали, просто ходили вокруг стула, на котором он сидел, и время от времени уговаривали признаться. Главный вопрос был в том, есть ли за политзаключенным еще кто-то — враги с Запада, например. Но так как Лотар Шульц был невиновен в связи с западными СМИ или посольством ФРГ в Восточном Берлине, он не сделал признания. Спустя сутки после задержания с ним стали разговаривать менее вежливо — к тому моменту Лотар Шульц не спал уже 29 часов. Ему разрешили лечь на узкие нары, обтянутые черной синтетической кожей, и он смог закрыть глаза на пару часов. 3 апреля 1978 года его привезли в тюрьму и закрыли в маленькой камере. Политический узник провел без сна более 40 часов. 

— Когда приезжаешь в тюрьму, сталкиваешься с невежливым отношением, с тобой никто не здоровается, обращаются грубо. А на следующий день тебя вызывает на допрос полицейский и начинает речь со слов: «Я надеюсь, вы отлично выспались». Таким образом полицейские Штази применяли классический прием плохого и хорошего полицейского, люди раскрывались и рассказывали «хорошему» полицейскому все, что было нужно для обвинения, — описывает приемы следователей тайной полиции Лотар Шульц.

Людям всегда нужны стимулы в виде еды, запахов, звуков, чувств, образов, эмоций, общения и целей. Этого в тюрьмах Штази лишали. Но природа заложила в человека способность адаптироваться, поэтому после нескольких недель заключенный привык к камере и к тюрьме, в том числе и к тому, что туалет доводилось делить вместе с соседом и использовать его прямо при постороннем человеке.

По приезде в тюрьму его заставили снять всю одежду, обыскали, а после унизительной процедуры выдали комплект униформы: синие штаны, рубашку и туфли без шнурков. Затем заключенный попал в камеру площадью 7,5 квадратных метров с персональным номером, где четыре недели провел один. Для сотрудников Штази Лотар Шульц был только номером, к нему не обращались по имени. Первые семь дней пришлось спать на кровати без матраса. В камере было холодно — заключенный постоянно мерз. Раз в месяц к нему приходила жена с небольшими посылками — впервые они увиделись через шесть недель после задержания. Супруги смогли обняться буквально на полторы секунды — это было запрещено, надзиратели строго следили за соблюдением правил. Но этого хватило, чтобы получить энергию и моральную поддержку. Один раз в неделю на пять минут заключенным полагался душ. Прогулка длилась 20-25 минут в огороженном со всех сторон дворике без крыши. Гуляли заключенные строго с понедельника по пятницу — в выходные дни прогулки были запрещены. Когда был дождь, узники целую неделю сидели в замкнутом помещении. В умывальнике была только холодная вода. Жену Лотара Шульца запугивали, говоря, что он может получить от 7 до 9 лет тюрьмы. А сам он во время первых дней пребывания в тюрьме не мог отделаться от мысли, что его ждет смертный приговор.

Охранники постоянно контролировали заключенных через глазок в двери едва ли не каждые несколько минут, день и ночь. На полу в коридорах тюрьмы были постелены ковры, и узники не слышали, когда надзиратели проходят мимо камеры и заглядывают в глазок. Но громкое лязганье металлической щеколды нарушало тишину и спокойствие в камерах. Если узник сидел или лежал на кровати, перестукивался с сидящими в соседних помещениях или был в слепых зонах, за это могли наказать и отправить в карцер — камеру еще меньшего размера. Настоящим счастьем для Лотара Шульца было получить книгу или газету для чтения, пусть даже и пропаганду. Физические упражнения тоже были запрещены, но он сумел найти выход и отжимался от стены рядом с дверью. Как только охранник проходил мимо, он сразу же останавливался. В день он мог выполнить 150-200 отжиманий. 

— Меня часто спрашивают, что помогало мне каждый день в камере терпеть лишения? Добиться западной свободы было моей целью, моей большой мечтой. Съездить в зарубежные страны, посетить Париж, Лондон и Нью-Йорк, решать профессиональные задачи. Это мне очень помогло и повысило мой боевой дух. Кроме того, я чувствовал, что был прав, я ничего плохого не сделал, даже старался изо всех сил быть профессионально полезным для ГДР, — рассказывает бывший политзаключенный.

После нескольких месяцев одиночества у Лотара Шульца появился сосед — 24-летний мужчина, который хотел сжечь отделение полиции. Но затем он сменился — новым соседом оказался немец, обвиненный в контакте с редакцией западногерманского «Der Spiegel». Много лет спустя Лотар Шульц узнал, что Штази подсаживала в некоторые камеры осведомителей, которые должны были шпионить за заключенными. От 7 до 9 процентов узников были завербованными. 

В распорядке дня политзаключенных были допросы. Комната для них была куда уютнее тюремной камеры: обои, занавески, мебель. Следователь не кричал, не пытался давить на подследственного. Наоборот, он стремился создать атмосферу доверия, близости, как между хорошими «друзьями». Узнику предлагали чай или кофе с молоком и сахаром, все это подавали на маленьком подносе. Летом, когда была жара, следователь предлагал Лотару Шульцу холодный фруктовый сок. После допроса следователи могли не трогать неделями, заставляя человека бояться. Но после нескольких недель допросы изменились: однажды майор, начальник следственного органа, вдруг начал кричать на заключенного: «Шульц, вы невероятно высокомерный человек. Я хочу ударить вас прямо сейчас». Но бить не стал — это было запрещено законом ГДР. Так продолжалось почти десять минут. Более трех месяцев Лотар Шульц ждал конца расследования, но каждый раз на допросах ему говорили, что оно продолжается. Тогда он решил объявить голодовку — и это сработало. На третий день отказа от еды ему сказали, что расследование завершено, и он может увидеться со своим адвокатом.

Лотар Шульц увидел адвоката только за неделю до суда, и поведение защитника напоминало поведение офицера Штази. Таким образом ГДР показывала, что это демократическая страна — но только в теории. В день суда его посадили в специальный грузовик Штази с очень маленькой камерой без окон. В нем заключенный провел 4 часа в день суда. Когда охранник провожал его в зал суда, то предупредил — при попытке сбежать применит оружие. Прокурор был очень агрессивно настроен по отношению к узнику. Адвокат же не стремился защищать заключенного. В результате прозвучал приговор — 1 год и 10 месяцев лишения свободы. После суда еще около месяца Лотар Шульц пробыл в тюрьме, в той самой крошечной комнатке. Ночью в сентябре 1978 года его вывели из камеры, отвезли на станцию и посадили в специальный вагон, в котором он вместе с другими заключенными приехал в трудовую колонию.

Колония значительно отличалась от следственной тюрьмы: здесь были отсеки побольше — в них находились спальные места для 12 человек, но заняты были только десять. Политзаключенные сидели вместе с настоящими преступниками и были вынуждены работать пять дней в неделю, исключая субботу и воскресенье. Работали они на тюремном предприятии, производя на старом оборудовании втулки для автомобильной промышленности. Лотар Шульц зарабатывал 70 марок в месяц, что было очень маленькой суммой, которой хватало на покупку молока, фруктов и конфет в тюремном магазине. В отряде вместе с политзаключенным был психически нездоровый человек — однажды он швырнул в узника свою миску, и та попала в деревянный ящик, оставив там вмятину. А через несколько секунд улыбнулся, словно ничего не произошло. Трое заключенных умерли в колонии за то время, которое Лотар Шульц провел в заключении. Ему повезло — к 30-летию образования ГДР была объявлена амнистия, и политический узник вышел из тюрьмы.

После освобождения Штази запретило Лотару Шульцу выезжать на Запад, потому что он работал на атомной электростанции и владел очень важными для ГДР сведениями. Сосед по квартире в Штендале (земля Саксония-Анхальт), где бывший политический заключенный жил со своей женой, оказался агентом Штази и помог установить прослушивающее устройство в квартире Лотара Шульца — сообщил, когда семьи не будет дома, и офицеры Штази смогли попасть внутрь. Но Лотар Шульц не прекратил попыток уехать, правда, его заявления постоянно отклонялись. В марте 1981 года, после трех лет борьбы, ему помогла судьба. Так как Штази прослушивало семью, Лотар Шульц позвонил своей жене (которая к тому моменту смогла попасть в Эссен из Болгарии) и сообщил, что готовит вторую мирную акцию протеста против СЕПГ. Прошло больше двух месяцев после этого звонка, и Министерство государственной безопасности выслало его на Запад и запретило посещать ГДР, так как посчитало политически опасным. В мае 1981 года Лотар Шульц смог выехать в западную часть Германии. На тот момент ГДР оставалось существовать чуть больше восьми лет. На западе ему удалось устроиться на работу. Он нигде не писал, что является жертвой, наоборот, презентовал себя как настоящего и исполнительного бойца и в первые же дни пребывания в Западной Германии получил 13 предложений о работе:

— Я сразу решил, что не буду требовать жалости или какого-то особого отношения. Наоборот, я думал, что раз я единственный инженер из Восточной Германии, то я должен работать больше остальных, выкладываться на 120 процентов. В итоге зарабатывал с каждым годом все больше. Его доход стал выше, чем у многих выходцев из Западной Германии. Можно выбирать: или становиться жертвой после травматических событий и жалеть себя, или быть благодарными за то, что произошли перемены в жизни, за опыт. 

После побега из ГДР Лотар Шульц устроился в большую инженерную компанию в Ратингене, городе недалеко от Дюссельдорфа. Затем он стал студентом Мюнстерского университета, где изучал стоматологию, но поработать стоматологом ему так и не удалось из-за потери двух пальцев правой руки вскоре после почти 3-х летнего успешного обучения. Зато его пригласили в компанию, занимающуюся компьютерными технологиями в Оффенбах-на-Майне. Здесь за пять лет он превысил свою первоначальную зарплату в два раза, будучи единственным сотрудником из ГДР. Лотар Шульц выучил более четырех иностранных языков, в том числе английский, и благодаря этому смог устроиться в немецко-нидерландскую компанию на должность генерального координатора строительства опытного завода. Помимо достаточно успешной карьеры, бывший политзаключенный, будучи финансово независимым, находил время для занятий спортом: с 2005 по 2009 год он проехал на велосипеде более 53,5 тысяч километров и посетил 19 европейских стран and выучил испанский и итальянский языки. На них он теперь общается с посетителями Берлин-Хоэшенхаузен.

История со Штази не закончилась на освобождении. Несколько лет назад Лотар Шульц прошел обследование у клинического психолога в берлинской клинике Шарите. Такое обследование предлагалось многим бывшим политзаключенным Штази. Бывший политзаключенный показал один из лучших результатов, в рамках, нормотипичных для здорового человека. У него не нашли никаких признаков депрессии и других психических расстройств. Сам он описывает себя как одного из самых счастливых людей в Германии:

— Я не испытываю ненависти к Штази, потому что благодаря тайной полиции исполнилась моя мечта, и я попал на Запад. Многие узники впадают в депрессию, начинают употреблять алкоголь, чувствуют себя беспомощными. Но пребывание в стенах тюрьмы научило ценить даже небольшие вещи и перестать жалеть себя. Я видел многих людей, которые пребывают в депрессии, в том числе бывших заключенных. Хотелось бы показать своим примером, что не все из них сломлены, не все из них страдают от алкогольной зависимости. Если человек говорит, что он кого-то ненавидит и никогда не простит, значит, ему нужно психологическое лечение. У меня очень интересная жизнь, и если мне предложат куда-то переехать и попробовать что-нибудь новое, с удовольствием это сделаю. Советую всем: делайте что-то для своей мечты, рискуйте, преодолевайте свой страх, чтобы изменить что-то в своей жизни. Вы можете ошибаться, но все равно делайте. Многие люди избегают рисков, не хотят менять среду вокруг себя. Для меня это начало старости: нет перемен, нет рисков. А между тем, перемены и риски стимулируют быть оптимистом ради своего будущего. 

Интересно, что среди одноклассников Лотара Шульца есть еще один человек, имеющий отношение к Штази. В последние годы существования тайной полиции он стал офицером, полковником Штази. Несмотря на это, на пятидесятилетие выпуска из школы Лотар Шульц все равно пригласил его:

— Во время подготовки к встрече я спокойно сказал, что Юрген может присутствовать. Для меня он был бывшим одноклассником, приятным в свое время. Другие были немного более скептичны в этом вопросе, но не возражали. Впрочем, Юрген сказал организаторам встречи выпускников по телефону, что не приедет. Он также отказался от отдельной встречи маленьким коллективом.

МЦГИ «Наш Дом» благодарит Лотара Шульца за уникальный рассказ о буднях политзаключенных во времена ГДР и о пытках в тюрьмах ГДР. Как мы видим, многое пересекается с современными реалиями Беларуси: наши политзаключенные тоже испытывают нехватку пространства, удобств, сталкиваются с грубостью сотрудников ИВС и СИЗО. К счастью, Штази уже давно нет — и это дает беларусам надежду, что скоро так же не станет ГУБОПиК, а пенитенциарная система страны будет более гуманной. Мы надеемся, что вышедшие из беларусской тюрьмы смогут продолжить жить дальше, достичь профессиональных высот, исполнить свои мечты и стать счастливыми, как это сделал Лотар Шульц.