Как лишиться свободы в местах лишения свободы?

Вчера, 31 января, в Бобруйске завершилось рассмотрение жалобы несовершеннолетнего на момент задержания осужденного-328 Эмиля Островко на постановления о применении мер взыскания. Из-за взысканий, наложенных на него в «детской» колонии (ВК-2), парень получил статус «злостного нарушителя» и лишился возможности сократить свой срок заключения на два года по амистии-2019. Это был показательный процесс, продемонстрировавший очередную брешь в беларуском законодательстве, никак не регламентирующем соотношение вида и степени тяжести нарушений, которые могут совершить осужденные в местах лишения свободы, с конкретными мерами взыскания за них. Так, незначительные ненасильственные нарушения становятся поводом отнять шанс существенно сократить свой срок. И все это – в рамках закона…

Подробности о жалобе Эмиля в наших публикациях о предварительном заседании:
https://nash-dom.info/59636
https://nash-dom.info/59644

На основное заседание Эмиля вновь не доставили. Несмотря на то, что он и его законный представитель – мама Юлия Островко, подали ходатайства о личном присутствии на судебном процессе, заинтересованная сторона – сотрудники «детской» и «взрослой» колоний Бобруйска – отметили, что не видят необходимости в этом. Закон не запрещает рассматривать жалобу в отсутствие ответчика, и на этом основании ходатайства не были удовлетворены.

Мама осужденного-328 и адвокат на процессе

Юлия Островко и адвокат Эмиля поддержали озвученную на предварительном заседании позицию по сути жалобы: последствия, которые повлекли наложенные взыскания, несоразмерны проступкам Эмиля.

Напомним, что для того, чтобы получить статус «злостного нарушителя», к которому не применяется амнистия, достаточно трех взысканий. Все их осужденный получил в достаточно короткий срок. Его перевели в ВК-2 в ноябре 2018 года, до февраля 2019 у него не было взысканий. А летом 2019 года Эмиля перевели во «взрослую» ИК-2 уже в статусе «злостника».

Парня наказали за то, что он не выполнил законные требования сотрудника колонии – не был побрит и коротко пострижен, был без средства защиты на промзоне, и допустил нецензурные выражения в адрес сотрудника колонии. Свои нарушения Эмиль не отрицал, но просил не наказывать так строго.

Заинтересованную сторону представляли шесть сотрудников двух колоний (руководящий состав, юристконсульты и врач). В качестве свидетелей выступили воспитатели колонии, дежурный и мастер на участке по обрыву резины.

Пройдемся по ключевым вопросам этого процесса.

Являются ли указанные нарушения достаточным основанием для лишения осужденного возможности сократить свой срок?

Позиция стороны заявителя: принципы уголовно-исполнительного законодательства Республики Беларусь включают в себя рациональное применение мер принуждения и средств исправления осужденных, стимулирование их правопослушного поведения, сочетание принудительных мер с воспитательным воздействием. В результате совершенных нарушений к Эмилю были применены меры взыскания в виде лишения очередного длительного свидания и права на получение очередной посылки. Получив третье взыскание, он лишился возможности попасть под амнистию-2019. Данные меры взыскания являются чрезмерной и необоснованной мерой воспитательного воздействия, нарушения Эмиля не имеют такого характера, чтобы дать ему статус «злостника» (он не совершал никаких действий насильственного характера).

Позиция заинтересованной стороны: по прибытии в колонию заключенные две недели находятся в карантине, за это время до них доводятся правила внутреннего распорядка. Во всех случаях нарушений с Эмилем проводились профилактические мероприятия, давался «зазор времени» на устрашение недостатков. С тем, что заключенного можно было наказать менее строго, сотрудники колоний не согласны, т.к. исходят из норм законодательства и личности заключенного. Причина случившегося в личной недисциплинированности Эмиля и его нежелании прислушаться к сотрудникам ВК.

Почему небритое лицо и недостаточно короткая стрижка становятся злостными нарушениями? Чем регламентирована длина волос?

Островко: детям в ВК-2 выделяется критически мало времени на утренний туалет (на заседании выяснилось, что на момент нахождения Эмиля в его отряде было около 70 человек, которые делятся на три группы, заходят по очереди в санитарную комнату и делят 22 умывальника, расчеты показывают, что на одного заключенного было отведено от силы 7-8 минут, сам же Эмиль сообщал матери, что этого времени ещё меньше – всего 4 минуты). Заключенный мог не успеть гладко побриться и сходить в парикмахерскую. Никакой закон не прописывает, сколько сантиметров короткие волосы, а сколько – длинные (подтверждено сотрудниками колонии). За такое нарушение адекватной мерой воздействия мог стать выговор или внеочередная уборка, но не лишение ребенка возможности видеться с матерью в течение полугода.

Колония: образцы прически и формы одежды размещены на стендах агитации, там нарисовано, какая должна быть стрижка. Несмотря на то, что длину волос законы не регламентируют — это общепринятая практика. Короткая стрижка — это короткая стрижка («как минимум, волосы не должны висеть на ушах у вашего сына»). Эмилю было предоставлено время на устранение проблемы, а он её умышленно не устранил. Аналогичные нарушения происходят и у других заключенных, сотрудники колонии не предвзяты в этом вопросе. У Эмиля было не менее 15 других нарушений, на которые не налагались серьезные взыскания (пример нарушения: взял халву у другого заключённого). При этом за любое нарушение ПВР (правила внутреннего распорядка) может быть назначено любое наказание.

Можно ли задействовать труд больного бронхиальной астмой ребенка на участке по обрыву резины и наказывать его за то, что он снял средство защиты?

Островко: работа на промзоне представляла опасность для жизни и здоровья Эмиля, с учетом того, что он не имел права держать баллон с необходимым лекарством при себе. Поскольку сам Эмиль не был доставлен на заседание, мнений о том, почему он снял защитную маску, было несколько: ему было трудно дышать, либо маска была изношена (на ней были царапины) и он не мог видеть, что делает, соответственно боялся не выполнить свою норму выработки, за что также мог получить взыскание. Фото той маски, в которой работал Эмиль, сотрудники колонии суду не предъявили (ими было предъявлено в качестве образца защитного средства, в котором работают заключенные, фото произвольной маски, взятой из общего ящика), следовательно удостовериться в степени износа маски Эмиля нельзя. К тому же, средства защиты вплотную прилегают к лицу, но при этом они не закреплены за конкретными заключенными, использование чужой маски – негигиенично.

Осужденного с таким заболеванием вообще не должны были привлекать к данному виду работ. После того, как его перевели в ИК, он не был трудоустроен на аналогичную работу, а также другие возможные работы (швейное производство, выпечка хлеба, деревообработка и т.д.) непосредственно из-за своих ограничений по здоровью (годен с ограничениями, согласно ВКК).

Колония: участок аттестован и не является вредным для здоровья. В своих пояснениях к нарушению Эмиль написал, что забыл надеть очки, это говорит о его личной недисциплинированности. Свою вину он признал и указал, что ознакомлен с ТБ (техника безопасности). Об износе очков не заявлял, следовательно, они нормальные. Именные маски заключенным не выдаются, все они стандартного размера.

По словам сотрудника колонии, ему поступил сигнал о том, что заключенный Островко работает без маски, в ненадлежащей одежде, которая ему не принадлежала, без нагрудного знака. Он не мог вспомнить – то ли заключенному не подходили очки, то ли было в них неудобно. Кроме того, Эмиль работал без перчаток. Сотрудник лично пробовал вытаскивать корд из резины и отметил, что все зависит от того, свежая или старая резина, со старой работать тяжело (из-за этого заключенные снимают перчатки и работают голыми руками).

Аналогичных нарушений на участке происходит 5-6 в день – дети снимают защитные маски.

Несоблюдение правил безопасности – очень серьезное нарушение.

К вам нас привела огромная беда, которая произошла в нашей семье…

В заключительном слове Юлия Островко отметила, что собравшиеся на судебном заседании представляют государство:

— Никто не согласится, что за несвоевременную стрижку и отсутствие средства защиты человека нужно держать в колонии на два года больше. Все нарушения в «детской» колонии были разовые, они не носили системного характера. В исправительной колонии Эмиля неоднократно поощряли, он все осознал и стремится к нормальному поведению. Он хотел перевестись, чтобы снять взыскания и попасть под действие амнистии.

В свою очередь, заместитель начальника ВК-2 Виталий Котов указал, что аргументы стороны заявителя – весомые. Тем не менее, все было сделано, чтобы «стимулировать правопослушный образ жизни». С тем, что в колонии к Островко было предвзятое отношение, сотрудник не согласен. По мнению заинтересованной стороны, отношения с заключенным строились строго в рамках правового поля. При этом