А Вам не кажется, дорогие мои и любезные друзья, что мы все незаметно превратились в лягушку в кастрюльке на горящем огне из известного эксперимента и как-то прозевали тот момент, когда потеплевшая водичка внезапно превратилась в кипяток, и если резко не выпрыгнуть — то нас сварят заживо вместе с нашими шкурками?
В 90-е годы витебские предприниматели страстно меня убеждали, что репрессии против оппозиции — это нормально и власть всегда «мочит» конкурентов.
«Ольга, ты не понимаешь, Лукашенко — не идиот, он не будет трогать бизнесменов, мы же деньги в бюджет платим, он с этого живет».
Я не понимала и не соглашалась.
После этого был «черный вторник», голодовка в «Мишеле», массовые забастовки предпринимателей по Беларуси, разорение тысяч, а может, десятков тысяч бизнесменов, «закручивание гаек» по бизнесу, аресты, обыски, самоубийства и многое другое. А теперь вот новое предложение – «оплати заранее свой арест».
В 90-е годы мои соседи терпеливо объясняли мне, что это нормально – «убивать бандитов на месте по приказу сверху» и что нет суда.
«Ольга, ты не понимаешь, это же бандиты, это очень плохие люди. На Наума посмотри. Это нормально, что Лу их убирает. Да ему медаль за это надо выдать!».
Я опять не понимала и опять не соглашалась.
Потом пропали известные политики, за ними — журналист Дмитрий Завадский. Были загадочные и не расследованные до конца смерти других журналистов, около 400 приговоров со смертной казнью, и, наконец, — как жирная черная клякса на белорусском правосудии — дело витебских «террористов» Владислава Ковалева и Дмитрия Коновалова, и семьи пострадавших, собиравших деньги матери одного из «террористов» как символ того, что решение белорусского суда по ним — позор.
В 2000-е прошел вал административных арестов и плавно за 17 лет докатился до того, что когда человек получает свои 10 суток по выдуманному предлогу, все облегченно вздыхают: «Ну, слава Богу, не уголовка!». Общество перестало реагировать, что по административным делам сегодня можно сидеть до бесконечности. Только вышел — опять назад.
Несколько лет назад меня общественники также страстно убеждали в том, что если у матери отжимают детей, то она явно – «какая-то не такая» и «власть правильно делает».
Некоторые правозащитники до сих пор пожимают плечами и делают брови домиком: «Потерять в Беларуси детей за конфликт с каким-то чиновником? Да Вы что, нет такого».
За несколько лет система отстроилась и укрепилась: сегодня государство берет детей в заложники по любому вопросу — задолжал государству, не оплатил коммуналку, качаешь свои права, нет работы… Список бесконечный, но огонек продолжает подогревать кастрюльку. И вода докипятилась до того, что уже негласно (и гласно тоже) белорусские дети делятся на «своих» и «детей пятой колонны». А «пятая колонна» — это дети тех, кто хоть в чем-то не согласен с «мудрой политикой» нашего государства.
Шахтер, сломавший позвоночник в шахте и покорно подписавший бумаги о том, что он был в отпуске, и поэтому потерявший право на компенсации за производственную травму — там же, сидит в лягушачьей шкурке в той же кастрюле, что и сотни тысяч других работяг, которые молча согласились на введение индивидуальной контрактной системы, на массовые нарушения техник безопасности, на беспредел работодателей и «тунеядский» налог.
Мать погибшего солдата в Печах — также застряла в этой чертовой кастрюльке. Как и тысячи других таких же матерей белорусских солдат. Но в отличие от сказочной лягушки, Прекрасного Принца, который придет, поцелует, возьмет за руку и отведет в Прекрасный Замок, НЕ БУДЕТ.
А будет крест на свежей могиле сына, а еще его фотография и его детские рисунки где-то глубоко в шкафу.
Молчать, не высовываться, платить взятки, не возмущаться…
Чтобы государство не делало со мной и с моей семьей — сидеть и не выпрыгивать. А вдруг само пройдет, рассосется, будет очередная «оттепель», «либерализация», «модернизация», «Лукашенко полетит в Брюссель», «Лукашенко полетит в Москву», или что-то там еще с красивым многообещающим названием?
Не пройдет само. Не рассосется. Никто не придет и не выключит конфорку.
Те, кто это уже понял, грустно шутят: «Белорусы, которые плохо вели себя в этой жизни, после смерти попадают… опять в Беларусь».
А огонечек под кастрюлькой — все сильнее и сильнее.
Может, пора как-то…
Ольга Карач,
«Наш Дом»
А можно немного позитива?, ведь мы еще живы, и многие радуются жизни. И даже без денег. Дети рождаются и хотят жить, а вы все негатив ставите во главу угла.