Каждый год в Беларуси по статье 328 УК попадают в тюрьму десятки мальчишек и юношей. Их оказалось настолько много, что государство реорганизовало для них отдельную колонию – ИК-22 в Ивацевичском районе. Здесь заключенные, как и везде, сталкиваются с бесправием, рабским трудом, ограничениями. На этой неделе «Наш Дом» будет рассказывать о тех, кто был осужден по статье 328 УК, а открывает наш цикл рассказ о тех, кто против воли оказался узником колонии №22.

О происходящем в ИК-22 беззаконии становилось известно еще до того как она стала «наркотической». В 2012 году здесь отбывал наказание оппозиционер Александр Францкевич. Правда, время он проводил в карцере, где даже летом было не выше 16 градусов тепла. Узникам не выдавали одеяла, ограничивали их в теплой одежде. Неделю карцера Александр получил, отказавшись выполнять работу, которую посчитал оскорбительной. За что были получены остальные сутки штрафного изолятора, неизвестно.

Новая жизнь в ИК-22 началась с антинаркотического декрета, принятого в 2014 году. Декрет коснулся не столько людей на воле, сколько заключенных в тюрьмах. Бумага из Департамента исполнения наказаний заставила их заниматься рабским трудом. Максим Жигарь, отбывавший наказание в колонии в 2013 году, вспоминает: «Сперва объёмов работ на всех не хватало, поэтому ходили на промышленную зону всего на два часа. А потом уже стали загонять всех на целый день. Кто получил специальность в ПТУ в колонии, работали там по профессии. А на неквалифицированной работе — на очистке проводов либо разборке двигателей от самосвалов на металлолом — работала где-то треть осуждённых, это примерно 300 человек».

С 2015 года в колонии стали применять цветовую дифференциацию заключенных – всем им выдавали зеленые нашивки по инициативе руководства Департамента исполнения наказаний. Из других колоний сюда привозили осужденных на огромные сроки за хранение и распространение наркотиков, и учреждение быстро переполнилось. По приказу Лукашенко (вполне публичному, а не тайному) заключенным сделали невыносимые условия. Им запретили пользоваться обувью, присланной с воли, забирать с собой передачи после длительных свиданий, пользоваться пластиковыми контейнерами. Вдобавок, ограничили свободное время, заняв его постоянным чтением идеологически проверенных лекций и видеороликами о вреде наркотиков. Все время узники должны были носить тюремную робу – лишь на два часа в день разрешалось надевать обычную одежду.

В 2017 году о жизни в колонии написало региональное издание «Интекс-Пресс». В материале журналисты рассказывают несколько историй осужденных по статье 328 УК. Дмитрий, которому на момент создания материала был 21 год, получил 10 лет. «Меня осудили за 10 граммов наркотика, который нашли в машине. Я на ней даже не ездил. Это не мое, и машина не моя», – вспоминает осужденный. Минчанин Максим (23 года) и его брат получили по 14 лет – они хотели заработать денег, делая закладки с наркотиками:

– У меня обнаружили новообразование в грудной клетке. Жену брата укусил энцефалитный клещ. Нам нужны были деньги на лекарства. Семья – единственное, что у нас осталось. Все друзья куда-то пропали. Нам пришлось пожертвовать собой, чтобы спасти жизнь другому.

В том же материале говорилось, что заключенные получают по 100-200 рублей дохода на пилораме. У тех, кто занят разборкой металла, в расчетном листке значатся суммы в 10-15 рублей. Часть этих денег идет на возмещение госрасходов, выплату исков. Оставшаяся сумма, если она остается, скапливается на счете осужденного. Игорь Расевич, который освободился из колонии в 2019 году, назвал цифры намного ниже. Например, на деревообработке можно получить до 10 рублей (хотя изготавливаемая заключенными мебель продается во Франции за сотни долларов). А на участке разборки металла зарплата еще ниже – всего лишь 70 копеек в месяц. Администрация говорит, что все деньги уходят на содержание осужденных: питание, свет и воду. Условия, в которых узникам ИК-22 приходилось работать, с легкостью подойдут под категорию рабских.

– Норма за смену – три кило меди и шесть – свинца. Из спецодежды раз в месяц выдают строительные перчатки, которых не хватает на месяц. Крутись как хочешь: голыми руками работай или за свои деньги покупай новые, но норму выполняй. Невыполнение нормы наказывается нарушением, а значит, пишут рапорт, после которого можно попасть в ШИЗО, лишиться свидания или посылки. Все зависит от настроения мастера цеха. Наш мастер бывший оперативник, иногда он с первого раза писал рапорт. Оборудование старое и постоянно ломается, а настройщика нет. Из-за этого получается много брака, норма не выполняется, осужденные получают взыскания. Во время работы нельзя ни перекусить, ни попить чай, разрешается только перекур. Многие хотят взять с собой кусочек хлеба и сало – смена длится шесть часов без обеда. Но еду забирают, выбрасывают и пишут рапорт, – рассказывал подробности пребывания в ИК-22 Игорь Расевич.

В 2018 году заключенные колонии решили протестовать против нарушения их прав и рабских условий содержания. С 3 на 4 ноября 2018 года началась акция протеста из-за невыносимых условий содержания, созданных администрацией, и резкого увеличения количества дисциплинарных взысканий. Наказывать узников стали буквально за все: не застегнутую пуговицу, плохо заправленную кровать. Все это делалось с разрешения нового заместителя начальника колонии по режимно-оперативной работе Валентина Столяра. В ответ на протесты администрация колонии начала репрессии. Не менее 30 человек были вывезены из колонии и этапированы в тюрьмы в Могилев и Жодино в более жесткие условия содержания. Часть заключенных по этапу попали в ИК-1 в Новополоцке и ИК-13 в Глубоком. Как минимум двух осужденных приговорили к году и двум месяцам лишения свободы за неповиновение требованиям администрации (статья 411 УК).

«Могилевская весна» приводит пример: один из узников ИК-22, Илья Барановский, был осужден по статье 328 УК в 18 лет и приговорен к 11 годам лишения свободы. Сразу после попадания в ИК-22 подростка объявили злостным нарушителем режима и отправили в самые жесткие условия. Следующие три года Илья провел в крытой тюрьме в Могилеве. А когда вернулся в Ивацевичи, то его отправили в помещение камерного типа на четыре месяца. В 2019 году Илью решили вернуть в стены могилевской тюрьмы на три года. Активистки движения «Матери-328» рассказали: такие репрессии начинаются после 40 взысканий за месяц. Однако в случае с Ильей сработало желание Валентина Столяра выслужиться перед начальством, которое, как мы уже писали выше, рекомендовало устроить осужденным по 328-й статье настоящий ад. И систему не волнует, что человеку, который провел в крытой тюрьме шесть лет, вернуться к обычной жизни практически нереально.

В таких условиях совсем не удивительно, что узники колонии пытаются решить проблему нарушения прав другим способом – уходом из жизни. В 2016 году заключенный, которому не было и 30 лет, повесился в одном из хозяйственных помещений. В колонию он попал за распространение наркотиков – получил 11 лет лишения свободы. Предсмертной записки мужчина не оставил, что могло стать причиной поступка – также неизвестно. На воле у узника осталась жена и двое малолетних детей. В 2019 году в ИК-22 совершил самоубийство осужденный по имени Максим. Причина того, что мужчина полез в петлю, – конфликты между осужденными. Администрация учреждения знала об этом, но пресекать не торопилась.

24 июля 2019 года в колонии умер еще один заключенный – 38-летний мужчина из Бреста, осужденный на 9,5 лет по статье 328 УК. До смерти он страдал сердечно-сосудистым заболеванием и астмой. От чего именно скончался узник, неизвестно. По данным Следственного комитета, видимых признаков насильственной смерти в ходе осмотра трупа не было.

Летом 2019 года в колонии случилось еще одно происшествие – пожар на производственной части. Пламя поднялось выше ограждения колонии. Сын одной из активисток движения «Матери 328» сообщил, что действительно горела промзона – место, где осужденные спаивают провода. Но пострадавших не было. Факт пожара пытались скрыть, хотя фото его остались в социальных сетях, а машины МЧС выезжали на вызов, и это осталось зафиксировано.

Мы уже неоднократно писали об издевательствах над людьми в ИК-22. Например, один из сирот, который попал за решетку еще 17-летним, страдает там от недостатка медицинской помощи. После выборов 2020 года в колонию попали политзаключенные. Сейчас их там 27. Уже известно, что к ним применяются пытки. Павел Сахарчук, осужденный на 2 года и 1 месяц за порчу машины сотрудника Департамента исполнения наказания Александра Гейца, регулярно попадает в штрафной изолятор и лишается свиданий. За время пребывания в колонии Павла минимум два раза отправляли в ШИЗО по 10 суток и один раз – на 7 суток. Причины разные: не побрился, прошел в тапках, не поздоровался, пререкается, хранил книжку на рабочем месте. Единственным свиданием с женой его шантажировали и запретили вынос передачи в пять килограммов. Звонить домой администрация тоже не разрешает. У Павла постоянно возникают проблемы с корреспонденцией, и письма ему просто не отдают.

Напоследок взглянем на репортаж государственного агентства БЕЛТА, который вышел сразу после бунта в ИК-22. Согласно медиа, в этом «райском месте» есть и церковь, и библиотека, и клуб, и спортплощадка, а заключенные могут играть и петь в кавер-группе. Есть и праздники вроде Дня отряда, а в качестве лекарства от всех болезней – трудотерапия. Жизнеутверждающе, не правда ли? Вот только изнанка оказывается совсем не радостной, и многие молодые парни, порой упрятанные за решетку бездоказательно, вынуждены прожить в колонии десяток лет. В рабстве у собственного государства.

Материалы по этой теме:

Политзаключенные-328: кто они — политические узники, осужденные за наркотики Рабский труд и дисциплинарные взыскания: что происходит в стенах единственной воспитательной колонии в Беларуси Заключенные ИК-13 умирают без медпомощи: что происходит в стенах самой суровой колонии Беларуси Превратить жизнь в ад: по приказу Лукашенко осужденные по статье 328 умирают в тюрьмах Областной суд встал на сторону сотрудников «детской» колонии Девочки, осужденные по 328-й статье: пытки, огромные сроки и зарплата 10 долларов в месяц