Как нарушаются права женщин в ИК №4 в Гомеле

Во время и после выборов женщины сыграли очень важную роль в протестах и противостоянии нелегитимному узурпатору. В результате больше сотни девушек стали политическими заключенными и из СИЗО отправили в исправительную колонию №4 в Гомель. Это одна из двух женских колоний страны – здесь содержатся женщины, осужденные в первый раз, политические заключенные, женщины и девочки, сидящие по статье 328 УК. Отсюда уже вышла журналистка Катерина Борисевич, но многие узницы еще находятся в этих стенах, терпят унижения и нарушения прав.

Основная проблема, с которой сталкиваются узницы, – низкооплачиваемый тяжелый труд. Женщины работают в швейном цеху, на вязании мочалок, обрезании ниток. На них не распространяется трудовое законодательство – только уголовно-исполнительное, и даже минимальную оплату за свой труд заключенные не получают. Им не оплачивают неполный рабочий день или простой предприятия, как обычным работникам. В итоге за свой труд они получают символические суммы, остающиеся после вычетов на питание и коммунальные услуги, а также штрафов, к примеру, за непробитую петлю на воротнике.

Политзаключенная гражданка Швейцарии Наталья Херше в письмах из колонии описывала тамошний быт: «Сегодня воскресенье — один выходной на 14 дней. На фабрике работа длится 6 часов плюс около часа на поход в столовую. На днях получила зарплату и ужаснулась. Это число зверя, одни шестерки — 6,66 рубля. Я не настолько суеверна, но факт интересный. Часто нагружают заданиями: до отбоя оставалось 30 минут, я должна была провести уборку санузла — 8 умывальников, 7 унитазов плюс биде, помыть пол и стены, вынести мусор. Через пять минут пришли с проверкой и сказали, что еще через пять минут я должна закончить. А плохо выполненное дежурство влечет за собой наказание. Времени покушать здесь тоже нет. В отряде 100 человек. Когда все возвращаются с работы, то хотят что-то перекусить или попить кофе/чая. Куча людей с кипятильниками, все торопятся, потому что скоро проверка, а после нее сразу «вектор» — это коллективный просмотр видеоматериала, в столовой никто находиться не может».

В мае Наталья отказалась шить форму для силовиков и за это попала в карцер на полтора месяца. «Это для нее принципиально. Она ждала усиления давления и в последнем нашем разговоре это акцентировала», – рассказал брат политзаключенной Геннадий. После месяца в карцере женщина провела на больничном четыре дня и снова отправилась в изолятор. На это время ее лишили звонков, передач и корреспонденции.

С нарушением права на получение передач сталкивались и другие узницы колонии. Ольга Класковская, которую осудили на два года за перекрытие дороги в столичном микрорайоне Серебрянка, тоже отказала шить форму для ОМОНа. «Сегодня меня лишили продуктовой посылки за отказ шить форму для силовиков. Так что то, что ты мне присылала, скоро вернется тебе обратно. Такие вот методы. Нет слов. Если я на долгое время исчезну (не будет ни писем, ни звонков) значит я в ШИЗО», – написала Ольга своей матери.

Несмотря на наличие в колонии спортзала и библиотеки, посещать их заключенным некогда из-за загруженности на работе и дополнительных заданий, которыми особенно любят нагружать политических узниц. «Никакого располагающего настроения к спорту здесь нет и быть не может. А то они здесь спортивные залы создали для галочки, а возможность их посещать у людей отняли. Кроме работы здесь еще куча разных дежурств, разнарядок, инвентарных работ, работы по чистке овощей — то есть работы по коллективному самообслуживанию. За всю неделю у меня не получилось ни разу выпить чая после работы», – делилась в письмах брату Наталья Херше.

Хромают в колонии и бытовые условия – при том, что государственные СМИ сравнивают колонии с лагерями и хвалятся свежим ремонтом. Норма жилой площади на одного осужденного в исправительных колониях и тюрьмах не может быть менее двух квадратных метров – а в Европе, например, больше четырех. В колонии женщинам организовывают всего один банный день в неделю. Даже после тяжелой работы в душных цехах узницам банально не позволяют принять душ. Российский блогер Мария Хрестина, попавшая в беларусскую тюрьму по статье 328 части 1 УК (незаконное перемещение наркотических веществ через границу), делилась впечатлениями об условиях:

– По правилам, нельзя мыть волосы чаще одного раза в неделю. Но многие девочки моют голову чаще, в умывальнике. Если кто-то увидит, дают наряд в туалет. Сотрудники колонии мне угрожали. Говорили, если не буду доносить на сокамерниц, то откажут в условно-досрочном освобождении.

Минчанка Дарья Грицкевич, попавшая в колонию на пятом десятке за должностное преступление, тоже вынуждена была слушать хамство от сотрудников колонии:

– Нас построили и «поприветствовали» словами, смысл которых сводился к тому, что мы — отработанный материал, нас на воле списали, а здесь будут исправлять. Меня эти слова поразили и врезались в память. Затем был досмотр, в том числе личных вещей. Я пыталась спорить, потом поняла — бесполезно, нет, значит, нет. В отряде было 120 человек, на всех 12 унитазов в кабинках без дверей и 6 умывальников. Вставать раньше подъема нельзя, можно только в туалет. По ночам устраивались проверки с обыском. Надзиратели могли ворваться в секцию в 12 ночи, 3 или 5 утра, фонариком в лицо светили. Зима запомнилась холодом, но укрываться чем-то дополнительно запрещали – иначе отправляли в ШИЗО.

В колонии узницам предлагают возможности для образования. Есть филиал колледжа бытового обслуживания со специальностями швеи-портного и парикмахера, есть возможность окончить курсы маникюра и визажа. Правда, нюанс: к этим курсам допускают не всех. Например, девушки, сидящие по статье 328, учиться на них не имеют права. Администрация колонии объясняет: это сделано из-за того, что многие из них страдают ВИЧ и другими заболеваниями, которыми чревато употребление наркотиков. Но ведь среди девушек есть задержанные несовершеннолетними за распространение «курительных смесей», как Валерия Купченя. А вот для отбывающих срок за убийство таких ограничений нет, хотя маникюрные ножницы и пилочка легко могут стать орудием.

Особо стоит выделить вопрос осужденных матерей и будущих матерей. По закону, в тюрьму нельзя помещать беременных женщин – за исключением особых обстоятельств. Однако такие случаи происходят – в этом случае ждущая ребенка заключенная должна быть обеспечена медицинской помощью, роды должны проходить в гражданской больнице, а администрация должна обеспечить комфортную беременность узнице. В беларусских колониях беременным и кормящим женщинам сделаны незначительные режимные послабления: они могут получать дополнительно продуктовые посылки и передачи, необходимые для поддержания здоровья матери и ребенка. Им обеспечиваются улучшенные бытовые условия, питание, они освобождаются от работ. Правда, одно «но»: при этом женщины должны возместить стоимость одежды и коммунальных услуг. Всю зарплату и иные доходы им не отдают – 50 процентов забирается в бюджет государства. А в случае проступков их наказывают лишением свиданий с родными.

Против заключенных с видимыми признаками беременности, согласно Уголовно-исполнительному кодексу, нельзя применять специальные средства усмирения. Однако в законе не сказано, что огнестрельное оружие и средства усмирения не применяются против женщин на ранних сроках беременности, в случаях, когда о ней известно администрации колонии. Нет в законе и другого правила – о невозможности применения спецсредств в отношении женщин во время родовых схваток, при родах и сразу после них.

Женщины-заключенные освобождаются от работы с двадцати семи недель беременности на 146 календарных дней, и по истечении этого срока вновь обязаны работать. А значит, осужденные не уходят в декретный отпуск, как на воле. Молодые мамы даже не могут жить со своими детьми – малыши с грудного возраста содержатся отдельно, а матери могут навещать их всего два раза в день: утром и вечером. Их не освобождают от дежурств, работы, они должны находиться в отряде. В колонии дети живут до трех лет, а затем их переводят в дом ребенка. Не выплачивается только что родившим и ежемесячное пособие, получаемое мамами на свободе.

В 2019 году в ИК-4 торжественно открыли общежитие для мам с детьми. Здесь же должны были жить и учиться в филиале гомельской школы №34 несовершеннолетние узницы. Однако пользоваться зданием не стали – якобы из-за холода. Однако замначальника ДИН Владислав Мандрик в ответ на запрос правозащитников разъяснил: «…здание используется с ноября 2018 года при соблюдении температурного режима и иных требований, предъявляемых к помещениям, предназначенным для нахождения людей (в том числе детей). Соответственно, в помещениях филиала СШ №34 температура воздуха поддерживается в пределах допустимой нормы». При этом о помещениях для матерей с детьми в заявлении не было ни слова.

Еще одно право, которое отбирают у осужденных беларусок, – право на посещение детей на воле. Оно предоставляется тем женщинам, чьи дети воспитывались в доме ребенка при колонии, чтобы устроить их у родственников, в интернате, а также осужденным, имеющим детей-инвалидов. Они имеют право покидать колонию на срок до семи дней, не считая времени на проезд, а затем раз в год на такой же срок уезжать на свидания с детьми. Лишены этого права осужденные за особо опасные, особо тяжкие преступления, больные активной формой туберкулеза, не вылечившиеся от алкоголизма, наркомании, токсикомании, страдающие психическими расстройствами. Однако правозащитники утверждают: таким правом в беларусских колониях не пользуются вообще.

Лукашенко не раз требовал от беларусок больше рожать и всячески подчеркивал особо уважительное и бережное отношение к женщинам – даже пресловутый список запрещенных профессий у нас в стране еще есть, якобы с целью заботы о представительницах слабого пола. Однако на деле осужденные женщины не могут рассчитывать на элементарное соблюдение трудовых прав и охрану их здоровья в период беременности и после родов. Заключенные (в том числе осужденные за участие в протестах против власти, журналистки, написавшие правду, девушки-328) вынуждены годами жить в условиях мизерных зарплат в колониях, необходимости работать сверхурочно, хамства и угроз администрации. Подобного бесчеловечного отношения не заслуживает ни один человек.