Спокойная домашняя девочка, у которой есть любящие мама с папой, старший брат, любимые подружки, игрушки, ручной кролик, уже два месяца находится в казённых стенах. Восемь «уполномоченных лиц» заявились в квартиру восьмилетней Эльвиры Мироновой в последний день лета с неким «выездным заседанием», вырвали плачущего ребенка из рук родителей и увезли приют. Безнаказанно врываться в дома благополучных людей и забирать их детей под «крыло государственной опеки» их уполномочил президентский Декрет №18. Говорят, что в цивилизованном мире справедливость ищут в суде, но это явно не наш случай.

«Наш Дом» неоднократно писал об истории минской семьи Мироновых. Второй месяц они бьются за возвращение своей дочери. Напомним, что конфликтная ситуация впервые возникла в 2016-м году, когда Эльвира Миронова пошла в первый класс школы №212. Для девочки, которую родители научили нормальным для любого человека правилам гигиены (мыть руки после туалета, например), стало шоком, что в школе не было ни жидкого мыла, ни бумажных полотенец, ни даже «сидушек» на унитазах… И проблемы простирались гораздо дальше санузлов.

Родители не могли допустить, чтобы ребенок находился в таких условиях. Они обращались к администрации школы, но их активность была встречена в «штыки». Из-за конфликта ребенок не смог посещать данное учебное заведение. Было необходимо перевести Эльвиру в другую школу, но её везде отказывались принимать. Только в апреле девочку зачислили в школу №217. А несколько недель спустя семью поставили на учёт в СОП (социально-опасное положение). Руководство школы решило оставить ребенка на второй год (в первом классе!).

И уже 31 августа этого года в квартиру Мироновых ворвались незваные «гости» и забрали Эльвиру…

27 октября состоялся суд по иску Мироновых к Управлению образования о возврате ребенка. Заседание длилось более девяти часов.

Первой на суде выступила мама Эльвиры. Она отмела все обвинения чиновников в «социальной изоляции» ребенка, и том, что девочка не получает «положенную» медицинскую помощь.

Татьяна Миронова рассказала, что с тех пор, как её дочь находится в приюте, она успела дважды заболеть и уже побывала в инфекционной больнице. Хотя до этого она не подхватывала ничего серьезнее простуды. Женщину возмутило, что во второй раз, когда девочка пожаловалась на плохое самочувствие, её состояние проигнорировали. Слабость, кашель, головная боль для приютских «надзирателей» не повод не отправлять ребенка на занятия и «важные мероприятия».

Слова Татьяны на суде не раз подтверждали ответчики и свидетели. Так, приглашенная на заседание заведующая поликлиникой, которую посещает Эльвира, отметила, что прививки ребенку сделаны, профосмотры пройдены.

Родители также привели доказательства того, что дома девочка обеспечена всем необходимым. Ситуацию с «социальной изоляцией» опроверг выступивший позднее участковый инспектор, дочь которого играла с Эльвирой на детской площадке. Более того, в официальной характеристике ребенка из приюта было указано, что она коммуникабельна, любознательна, дружит с другими детьми…

Но все положительные характеристики семьи Мироновых потонули в бесконечном потоке «характеристик» от ответчиков.

Представитель Управления образования, спорта и туризма администрации Фрунзенского района Андрей Самосадов настаивал на том, что родители «сами виноваты». Ведь до них пытались «достучаться» — звонили, писали, составляли планы… Но, к сожалению, школы не резиновые, парты в два яруса не поставишь – и это причина, по которой ребенка так долго не могли перевести в другое учебное заведение.

Когда Эльвиру все-таки зачислили в 217-ю школу, её родителям сразу был предложен вариант с индивидуальным (домашним) обучением. Правда, план обучения они так и не увидели. Явиться с ребенком планировали на итоговую аттестацию. Не успели. Самосадов настаивал на том, что Мироновы держали своего ребенка чуть ли не в «заточении», не занимались с ним. Однако его позицию оспорил документ его же сотрудников – когда в приюте провели аттестацию Эльвиры, выяснилось, что её уровень подготовки достаточен для перевода во второй класс. Все необходимые знания и навыки девочка-«затворник» каким-то волшебным образом сумела получить.

В поддержку Самосадова выступили зам.председателя ИДН Фрунзенского района Анжелика Захаревская и директор школы №217 Елена Подлубная. В их показаниях было много ссылок на приснопамятный «декрет №18».

Так, Захаревская рассказала об итогах «социального расследования» в отношении Мироновых. О том, что согласно ему они ведут «затворнический образ жизни», имеют задолженность за коммунальные услуги, зачем-то припомнила в какой одежде ходил в школу старший сын Мироновых. И при этом они только и делают что «пишут жалобы»…

Приведем несколько показательных цитат из речи Захаревской:

«Социальная изоляция – это ненадлежащее воспитание».
«Выездное заседание» подразумевает, что мы выехали и отобрали ребенка».
«Это всё согласно Декрету Президента №18».

Со слов Захаревской присутствующие на заседании узнали, что Декретом можно оправдать буквально все. В деле нет акта, о том, что с родителями проводилась беседа? Согласно Декрету! Как вы уведомили родителей об итогах КДН? Приехали и отобрали! (согласно Декрету, конечно же).

Директор Подлубная также призналась, что «всё делает в соответствии с Декретом №18». Кроме того, из её показаний выяснилось, что «согласно Декрету родители оказывают вредное влияние на ребенка».

Выступившие на судебном заседании представители школы №212 ушли от «декретной» темы, но и разошлись в показаниях. Директор Ольга Косолапова признала, что проблемы в её учебном заведении есть. Но ведь «школа – это такой организм, большой и живой», и в этом «организме» вечно случаются какие-то неполадки, вроде закончившегося жидкого мыла, сломанных «сидушек». Все поправимо, были бы средства…

Учитель Бышнова была более оптимистична в высказываниях, заявив, что в школе №212 «есть всё-всё-всё». Только не там, где это «всё» (бумажные полотенца, жидкое мыло) должно находиться (в санузле), а почему-то в учебном классе.

Сергей Карпович, начальник ИДН Фрунзенского РУВД, поведал суду о процедуре отобрания ребенка. Он вспомнил, что 31 августа ему позвонили, сказали, что нужно срочно собрать кворум по отобранию. Решение об изъятии Эльвиры из семьи комиссия приняла единогласно, оно было занесено в постановление. Для Карповича это была первая в его карьере процедура изъятия. «Почин» прошел не слишком гладко. Начальнику ИДН пришлось столкнуться с «негативом» со стороны родителей, у которых он отбирал ребенка. При этом свидетель признал, что условия в жилище «социально-опасной» семьи были нормальными. Обычная среднестатистическая квартира.

Ситуацию с процедурой изъятия ребенка позже прокомментировала правозащитник «Нашего Дома» Наталья Горячко, которая присутствовала на судебном заседании:

Сама комиссия была проведена неверно. Заявление из школы пришло 31-го августа в 9 утра, а комиссия состоялась в 10. При этом они доказывали, что, якобы, вызывали родителей. В протоколе комиссии и в постановлении об изъятии указаны разные фамилии. Согласно законодательству, принимать решение и изымать должна одна комиссия. А выходит, что тут принимал решение некий маленький кворум, а на дом выехала большая «команда». Выехали они в 16 часов того же дня, хотя в постановлении указано, что дается три дня на ознакомление (родителей) с протоколом и опротестовывание.

---

Увы, но гуманизм – это не про наш суд. В итоге «Декрет Президента» стал аргументом куда более весомым, чем слезы ребенка, который мечтал, что родители наконец-то заберут его домой.

Татьяна Миронова (в центре) перед оглашением постановления

Суд постановил – в иске отказать. Эльвира осталась в приюте.

«Наш Дом»