Четверть века «между»

Немного размышлений между зимой и весной.

Советский Союз исчез четверть века назад, но мы его ощущаем каждый день – он жив и здоров в головах людей. 25 лет уже Беларусь независима, но всё это время мы чувствуем себя не самодостаточным государством, а чем-то «между». Между Россией и Польшей, между «русским» и «западным» миром, между ЕАЭС и ЕС, между Европой и Азией, между социализмом и капитализмом… Перечислять можно долго.

Мне кажется, что именно в этом внутреннем ощущении «между» и заключается странная аполитичность белорусов. Пока в душе целого народа не завершился жестокий матч между «старым» и «новым», заставить людей выйти на улицу может либо совсем уж грубое попрание их мнения (как 19 декабря 2010-го), либо жирная государственная рука в их полупустом кармане (как сейчас, из-за Декрета №3 или №18).

Именно это ощущение «между» заставляет одних белорусов смотреть на Восток, других – на Запад, но при этом обречённо махая рукой говорить: «Ай, здесь всё равно ничего не изменишь!». Хотя надо признать: всё больше людей, особенно молодых, задают себе вопросы: кто мы? где наше место? в какую сторону двигаться?

Причина такой «между»-психологии в том, что, хотим мы этого или нет, умерший Советский Союз (для одних – мать родная, для других – суровая мачеха) сформировал как наше политическое сознание, так и государственные институты (включая такие базовые, как, например, границы, которые все у нас нарисованы четким почерком Иосифа Виссарионовича). И посмертно СССР продолжает оставаться одним из главных факторов политической культуры в нашей стране. Тут уже особое «спасибо» стоит сказать Александру Григорьевичу, который, можно сказать, жизнь положил, чтобы законсервировать СССР в отдельно взятой стране.

По сути, наш собственный политический и социальный строй – это набор классических проблем переходного периода от колониальной империи к интеграционным объединениям. Вот только, к сожалению, по описанным выше причинам Республика Беларусь пока не успела построить классическое национальное государство. То есть слишком многое ещё остаётся в нас от БССР – включая герб/флаг, КГБ и милицию. Отсюда и проблемы с вектором интеграционного выбора: как делиться суверенитетом, если мы не уверены, что он у нас есть?

Факт длительного и глубокого пребывания в составе советской империи – в качестве внутренней колонии – оставил в сознании людей наследие, которое продолжает формировать политические будни нашей страны и, по сути, мешает нам построить нормальное государство. Метаясь между «движением в будущее» и «сохранением лучшего из прошлого», мы не замечаем, что стоим на месте. Поэтому мне кажется нелишним вычислить и озвучить основные компоненты постколониального наследия.

Первый компонент: отсутствие национальной идеи – да, об этом и Лукашенко недавно говорил, позоря тем самым собственных идеологов. В результате многолетнего запрета на воплощение в жизнь естественных национальных стремлений (и заодно на приведение к реалистичным и цивилизованным формам этих стремлений) складывается ситуация, когда одна часть общества абсолютизирует нацию и государство, а вторая – наоборот, призывает поскорее расплавить государство в разных интеграционных объединениях. И оба этих аномальных течения захватывают все больше сторонников, оставляя очень небольшое идейное пространство для национальных «натуралов».

Второй компонент: отсутствие национальной политической элиты в её классическом понимании. В БССР на протяжении нескольких поколений правящие круги формировались для управления государством, сформированным для обслуживания ненациональных интересов. В результате мы получили элиту, расколотую на «аборигенов» (бывшие диссиденты и их идейные наследники – нынешняя оппозиция) и «колониальных сержантов» (бывшая номенклатура и её воспитанники). Ни у тех, ни у других нет нормального представления о том, как должно функционировать классическое национальное государство. Нет у них и ноу-хау для его создания.

Первые «продолжают борьбу», начатую в подпольных рядах антикоммунистического движения, выискивая «предателей» и исключая целые группы сограждан из «белорусскости». Вторые пугают себя и других перспективами «пещерного национализма», «гей-парадов на наших улицах», а более образованные – ещё и «ювенальной юстиции». В результате вместо нормальной политической конкуренции и обмена аргументами получается драка между «предателями национальных интересов» и «разгулявшимися националистами», в котором по определению нет места компромиссу, а целью является не убеждение, а уничтожение противника.

Третий компонент следует из двух предыдущих. Это отсутствие консенсуса по поводу содержания национальных интересов вплоть до полного отвержения этого термина: мол, национальных интересов у нас нет, есть только социальные и экономические. Это не удивительно, ведь они очень давно (по сути – с конца XVIII века) не были сформулированы на государственном уровне в качестве директивы для реального действия. А все попытки их концептуализации либо делались в полном отрыве от реальности (например, эмиграционными кругами), либо пресекались жесточайшим образом во имя имперского строя.

Если нет легитимной элиты и жесткой идейной борьбы за смысл существования государства, невозможно ясно сформулировать перечень целей и приоритетов. В результате барахлит весь государственный аппарат в виде администрации, милиции, судов и всех прочих структур, которые получают противоречащие друг другу директивы. Экономический кризис, соответственно, прилагается.

Можно ли всё это исправить? Особенно в условиях, когда наша страна (как сообщество граждан) ещё только приступает к формированию консенсусного для всех жителей ответа на вопрос, «зачем существует наше государство». В данном случае это не оскорбление Беларуси, а её оправдание, поскольку до недавнего времени было непонятно, в чем суть наших национальных интересов. А значит, государственная власть не являлась инструментом их реализации, а просто средством получения административной ренты. Собственно, и сегодня в большинстве случаев конечная цель принятия тех или иных решений (в плоскости национального, а не личного интереса) никому не понятна.

Что делать? Взрослеть. Взрослеть как нация, как народ, как сообщество ГРАЖДАН. К нашему счастью, история является динамичным, линейным процессом, и она знает много примеров успешного преодоления колониальных рефлексов, травм и комплексов.

Ольга Карач,
«Наш Дом»