Почему Беларусь переводит экономику на военные рельсы?

У Александра Лукашенко просто нет выбора. В рыночную экономику он не умеет. С планово-административной тоже получается не очень. Зато есть большой соблазн применить мобилизационную модель, поиграть в такого себе «маленького Сталина». Тем более, что Москва всё активнее втягивает Лукашенко в свои военные игрища.

В Беларуси всё чаще говорят о том, что экономику страны, дескать, надо «перевести на военные рельсы» – и тогда, в условиях жёсткой дисциплины и отказа от излишеств потребительской экономики, страна сможет провести новую индустриализацию. А заодно – нарастить ВВП, избавиться от зависимости от импорта, от иностранных технологий и инвестиций, и прочая, и прочая. В пример идеологи такого подхода приводят как «сталинскую модернизацию» 1930-х, так и китайский «большой рывок» 1990-2000-х.

Впрочем, эти идеи родились не в Беларуси. В России есть целая группа экономистов и политологов во главе с бывшим советником президента РФ, а ныне – министром ЕАК Сергеем Глазьевым. Именно он и его соратники уже много лет продвигают для России идею «мобилизационной экономики», которая, по их мнению, позволит одним рывком преодолеть отставание Московии от цивилизованного мира. Их доводы просты: мол, Сталин смог в ещё более трудных условиях, да и посмотрите на Китай – как быстро поднялся из грязи до уровня второй экономики мира.

Рецепты «глазьевцев» тоже просты: свободы личности и права человека – отложим на потом, страна должна сплотиться вокруг лидера, люди – отказаться от «излишеств», много работать и исполнять приказы. Сюда же – отказ от частной собственности в пользу государственной и коллективной, а основа экономики – не сфера услуг (как сегодня), а промышленность.

Для беларуского руководства такая модель выглядит очень привлекательно. Тем более, что «поиграть в рынок» у Лукашенко не вышло. Он и сам не умеет, и отлично понимает, что и другим позволять нельзя. Надо сказать, что провластные идеологи (такие, как Пётр Петровский) очень хорошо поняли, что события 2020 года были ни чем иным, как попыткой буржуазной революции. Так бывает всегда и везде: как только подрастает не зависящий от государства в своих доходах средний класс, – он сразу начинает требовать свобод и политических прав. А это Лукашенко не нужно.

Ненаклоняемый, конечно, с удовольствием возродил бы брежневскую модель – с Госпланом, госпредприятиями, административным распределением, колхозами и совхозами, комсомолом и прочими атрибутами. Собственно, очень многое он для этого сделал – сегодня мы в Беларуси имеем все аналоги институтов эпохи застоя. Но есть проблема: брежневская система экономически была совершенно неэффективна уже во второй половине ХХ века. А сейчас – и подавно.

Остаётся один вариант, который Россия (несмотря на войну) не торопится реализовывать у себя, но старательно подсовывает Беларуси (потому что её не жалко), – переход на модель мобилизационной экономики. Благо, есть и повод – война в Украине, которая требует от РФ всё больше ресурсов, в том числе и беларуских предприятий. Есть и очевидные выгоды для Лукашенко – возможность взять общество под ещё более жёсткий контроль.

Мы видим, что медленно, без лишней огласки, но переход беларуской экономики на «военные рельсы» уже идёт. Всё больше беларуских предприятий ремонтируют российскую военную технику, кормят и обслуживают российских солдат, выпускают продукцию, нужную России для войны. А если послушать самого Лукашенко и госпропагандистов, то вокруг Беларуси «щёлкают зубами» столько врагов, что переход к экономике военного образца для нашей страны – единственный выход.

Но, как обычно, есть нюанс. «Мобилизационная экономика», «сталинская модернизация», «китайский путь» – все эти модели для современной Беларуси уже неприменимы. Давайте с экономической точки зрения посмотрим, почему.

В XIX веке, уже после того, как заработал «мотор» промышленных революций и индустриализации, стало понятно, что единственный адекватный способ обеспечить бурный рост – это перемещение крестьян в город. Производительность труда в городах значительно выше, деревня за счет индустриализации сельского хозяйства также взрывным образом увеличивает свою производительность труда, – и в итоге основным драйвером экономического роста становится переток крестьянской массы в города. Но этот ресурс роста конечен, а потому – он одноразовый. Его можно использовать только однажды, и за счёт него осуществить скачкообразный рост ВВП.

Этот драйвер роста работал в США, Германии, Франции целое столетие с 1850 по 1950 гг., и обеспечил Западу сто лет безусловного лидерства в мире. Страны догоняющей модернизации первой волны – Япония и Россия (СССР) – сделали аналогичный рывок с 1900 по 1950, и в обоих случаях – за счёт того, что получали современные технологии от стран лидеров. Страны второй волны – Китай, Индия и остальные, используют этот механизм сейчас. Китай вырос на нём с 1980 по нынешнее время (и у них есть резерв в 10 лет роста только за счёт этого фактора), а Индия будет так расти ещё минимум 50 лет.

А вот уровень урбанизации Беларуси уже перешагнул все пределы. Сегодня более трёх четвертей беларусов проживает в городах (78,1%): городское население составляет 7 232 095 человек, сельское – 2 023 429 (на 1 января 2022 года). Так что такой драйвер роста, как избыток сельского населения, исчерпан полностью. «Повторить» успех милитаризованной модернизации невозможно физически.

При другой власти в Беларуси новыми драйверами роста стали бы эффективность науки, наличие уникальных технологий и избытка талантов для их производства, наличие уникальной бизнес-среды и защиты прав собственности. То есть той самой «сервисной экономики», от упоминания которой у наших кондовых экономистов заворот кишок моментально, мозги там прямые, нечему заворачиваться. За обладание этими двумя драйверами борются сейчас США и Китай.

В этом столетии ключевым показателем роста будет уже не уровень урбанизации, а уровень автоматизации и роботизации (тут мы отстаем на два порядка, т.е. в 100 раз), а также скорость трансфера из фундаментальной науки в серийное производство. Что по ряду индустрий в США и Китае имеет уже срок 5-10 лет. Эти два драйвера роста экономики знаний могут работать только если построена собственно экономика знаний (академия-университет-индустрия создали свою эффективную экосистему), а также создана высокоэффективная бизнес-среда и юрисдикция.

Но о какой «экономике знаний» можно говорить, когда Беларусь с гордостью отказывается от Болонской системы, в высшем образовании, а программистам в ПВТ проводят политинформации и отправляют их на субботники? А технологий от Запада мы больше не получим – тогда как при Сталине США и Германия построили в СССР тысячи предприятий.

Таким образом, повторять нам в Беларуси нечего. Госинвестировать в средства производства, обрушив экономику потребительского сектора (что делают сейчас), можно в очень ограниченных пределах – вторую гиперинфляцию и падение уровня жизни на уровень 1995 года даже беларуское население может не принять (нет, не бунт – свалит или сопьётся). Так что в экономическом смысле повторить ничего невозможно, эти условия ушли навсегда, и из них выжато всё, что можно.

«Наш Дом»