«Десятиклассник – спокойный мальчик из благополучной семьи, ученик, которого ставили в пример – напал с ножом на учительницу и ранил двух одноклассников. После этого он отправился в соседний учебный кабинет. Там он смертельно ранил ножом одиннадцатиклассника, который умер на руках у примчавшегося в школу отца. Учительница тоже скончалась на месте».

Кто виноват?

На этот вопрос искали ответ и митрополит Минско-Могилевский архиепископ Тадеуш Кондрусевич, и митрополит Павел, и А.Г. Лукашенко, и ряд иных лиц. Мнения по поводу причин случившегося очень разные: от заболеваний старшеклассника, до чрезмерной увлеченности компьютерными играми. Одни видят вину школы, другие – родителей, третьи – всего общества. У меня ситуация в Столбцах вызывает особую тревогу, и вот почему.

Сейчас у меня в семье есть два подростка, Стас и Влад, 15 и 14 лет. Если не знаешь их историю, то и нет повода для беспокойства. Однако..

В мою семью братья попали в 2007 году, в возрасте 4-х и 3-х лет. Моя семья на тот момент была «приемной семьей». Кроме этих братьев в семье были и другие дети, и родные, и приемные. В Беларуси правовое регулирование этой сферы крайне запутано и противоречиво. Многие нормы, регулирующие деятельность приемной семьи противоречат законам, детей-сирот перебрасывают из семьи в семью как вещи.

Когда берешь в семью детей, живешь с ними этой одной семьей, то принять белорусские драконовские условия очень сложно. Поэтому мне и другим приемным родителям приходилось постоянно поднимать вопросы о несовершенстве национального законодательства в сфере функционирования замещающих семей. Нельзя принимать нормы, которые так грубо игнорируют права и интересы детей, нельзя, чтобы подзаконные нормы противоречили законам.

В 2016 году близилось очередное истечение срока договоров на передачу в семью Станислава и Владислава. Наверное, к этому времени мои попытки как то повлиять на порядок регулирования замещающего родительства, для руководства нашего города, для начальника Управления по образованию Оршанского райисполкома (далее – Управление) А.В. Загурского, достигли апогея. Начиная с апреля 2016 года, к моей семье начальником Управления стал проявляться особый интерес. В школе, один за одним, посыпались заседания Совета профилактики, на которых разбиралось поведения Стаса и Влада. По утверждению руководства школы мои приемные дети вертелись на уроке, разговаривали на физкультуре. То есть, до 2016 года не вертелись, а с апреля 2016 года – «завертелись». То, что вменялось моим приемным детям как основание проведения Совета профилактики – законодательством не предусмотрено. Тут следует еще указать, у обоих мальчиков установлен СДВГ (синдром дефицита внимания и гиперактивность). Детям в вину ставили активность, которая есть проявление их диагноза. Это как хромому ставить вину его хромоту, слепому – слепоту.

Претензии были не только в этом, претензий к детям на пустом месте было гораздо больше. Сами подростки, конечно же, видели, что к ним проявлен «особый интерес», что они находятся под тотальным контролем. И их это изматывало.

31 мая 2016 года истекал срок договора о передаче этих детей в мою семью, и, соответственно срок трудового договора. Однако решением исполкома дети переданы в семью до 18-летия. Для того, чтобы больше не дергали ни детей, ни меня, я обратилась с заявлением о смене статуса приемной семьи на опекунскую. Опекун выполняет свои функции безвозмездно, при этом нет и договоров с непонятными сроками.

Несмотря на мое заявление, несмотря на то, что прекращение приемной семьи представляет собой административную процедуру, было принято решение о прекращении приемной семьи, помещении детей в интернат.

1 июня 2016 года, в День защиты детей, мальчишек, без какой либо предварительной работы с ними, поместили в интернат. Просто приехали сотрудники опеки вместе с сотрудником милиции (начальником ИДН Д.Д.Вишневским), сказали собраться. Я как могла, ободряла их, объясняла, что предприму меры, чтобы забрать обратно.

На оформление опеки требовалось время, около 2-х месяцев. Чтобы детей поскорее забрать домой, я подала еще и заявление на оформление патроната. Патронат можно оформить за 15 дней. Я также написала заявление на получение разрешения общаться с детьми.

Как оказалось, при помещении детей в местный интернат, у мальчишек забрали телефоны, чтобы они не могли со мной созваниваться. Попросив у другого ребенка телефон, мне позвонил Стас и попросил приехать. Я сразу поехала к ним, но пообщаться с ними мне не позволили.

Мое заявление на общение с детьми рассматривалось – 15(!) дней. И пока его рассматривали, мальчишек увезли в летний лагерь в Витебск. Находясь там, они желали только одного – сообщить мне, где они находятся. Снова попросив у одного из отдыхающих детей телефон, Стас в ВК написал мне где они находятся и попросил приехать.

По окончании смены я уже оформила патронат и забрала детей  в семью.

Только дети были уже не те.

О том, что дети перенесли тяжелейшую травму – ничего не сказать. От Стаса я слышала фразы: «если умереть, то такого со мной больше не случится», «если упасть в реку, утонуть, то никогда не заберут из семьи»…

Я неоднократно говорила об этом в Управлении образования. Только там уже сменились рядовые сотрудники, а вновь принятые делали вид, что ничего не произошло.

Прошло уже более двух лет. Все это время Стас не просто «никуда не ходит», он вообще отказывается выходить из дома. Пробовали отдать его в спортивные секции, не согласился.

Стас отказывается от своей фамилии и имени. Узнав, что его родная мама сменила фамилию, требует, чтобы и ему сменили фамилию.

И хотя в школе не проводят для него и младшего брата еженедельные Советы профилактики, я думаю, и Стас, и Влад ничего не забыли. Они очень хорошо запомнили заботу государства. Младший брат Влад чуть легче перенес эти события, но не думаю, что указанные события не оставили следа.

Сейчас у меня два травмированных подростков, которые свою травму не пережили. Как и когда это может проявиться, я не знаю. После печальных событий в Столбцах звучит везде: «усилить работу социально-педагогических служб в школах, обратить внимание на детей». Только в нашей школе вообще нет психолога, а на то, что дети (подростки) стали игрушкой в руках начальника Управления никто не обращает внимания.

Проблема еще и в том, что это не единственная ситуация. Аналогично происходило и происходит в иных замещающих семьях Оршанского района. Так, в том же 2016 году, и тоже по причине активности приемной мамы из приемной семьи был изъят подросток и помещен в интернат города Витебска. Сейчас ему уже 16 лет. Он навещает свою прежнюю приемную маму, считает ее своей семьей. Но, думаю, причиненная ему травма может дать знать о себе в любой момент.

Елена Кашина