Из горецкого ИК № 9 освобождён Алексей Милюков (Желнов). Политзаключённого освободили в 15-м часу дня. Заметим, что обычно данная процедура происходит до обеда. Алексей дал короткое интервью сразу у ворот колонии.
— У большинства сотрудников нет ни чести, ни достоинства, — одни из первых слов интервью Алексея. — Они всё время идут на сделку с совестью… Что им говорят, то они и делают… Фальсифицируют документы, подписываются, в суде лжесвидетельствуют… И не обращают внимание ни на что.
Алексей рассказал нам, что репрессии в отношении его начались с первого дня нахождения в колонии. К примеру, его пытались заставить убирать туалеты. Хотя администрации прекрасно известно, что данное действие может навредить осуждённому. Ведь в таком случае Алексей автоматически приобретает низкий социальный статус среди осуждённых. А это, в свою очередь, влечёт за собой дополнительные унижения. Причём в данном случае репрессировать будут не только сотрудники администрации и подчинённые им осуждённые — а весь контингент колонии. Таковы правила в преступной среде.
Также Алексею Милюкову не давали ознакомиться с материалами, которые касаются взысканий в отношении его. Он надеется, что данные документы ему предоставят в горецком суде. Более того, вещи Алексея при освобождении собирал не он сам. И обыскивались они, по его словам не при нём. А это — грубое нарушение законодательства. При этом у Алексея пропали личные записи.
— Взыскания мне вешали ни за что, — говорит Алексей. — Я написал заявление «почему мне не дали с адвокатом встретиться» — в отместку в этот же день мне ШИЗО дают. Я общаюсь с адвокатом, можно сказать, знаками — мне в этот же день ШИЗО дают. Якобы, я спал.
Алексей также сообщил, что почти каждый день его пытались спровоцировать. То на физическое воздействие в отношении других осуждённых, то морально пытались «задавить». Пробовали влиять и через других заключённых, говорит Алексей. Например, всем осуждённым администрация негласно запретила общение с Милюковым. Нарушивших данное табу наказывали, вплоть до выдворения в ШИЗО.
— Кормят здесь достаточно качественной пищей, — комментирует своё исхудание бывший политзаключённый. — Но её мало. Плюс ко всему я несколько раз в знак протеста объявлял голодовку. Было это трижды: на то время, пока был в ШИЗО. Мог и дольше, но смысла не было в том.
В результате всех испытаний Алексею установили превентивный надзор сроком на один год. На суде по этому поводу представитель администрации просил максимальный срок (два года). По словам Алексея, эта просьба выглядела так, будто сотрудник просит расстрел. Но и тот год, который установили, — безосновательный. Все доводы Алексея оставили без рассмотрения. Сам судебный процесс бывший политзаключённый сравнил с «энкэвэдэшной тройкой».
«Наш Дом»
