Молодечненская образовательно-медицинская мафия не унимается. Государственный обвинитель на процессе Садовской, старший помощник прокурора района юрист 2-го класса Полещук, опротестовала приговор судьи Жечко от 17 июня 2016 года.
Протест принесен 27 июня: в последний день перед вступлением судебного решения в законную силу.
Вика Полещук требует отмены приговора и направления на новое рассмотрение другому судье. Неужели так обиделась, что судья назначил Олесе на полгода меньше, запрошенного гособвинителем? Не три года химии, а лишь два с половиной. Ведь все остальное в приговоре судья продублировал один к одному с требованиями прокурора.
Но в своем протесте юрист 2-го класса про уменьшение судьей запрошенного ею срока даже не заикается. Отмены приговора требует из-за отклонения судом требования обвинения о проведении третьей комплексной психолого-психиатрической экспертизы. Две предыдущие насильно проводились над Олесей в 2014 и 2016 годах. Хотя в своем протесте, тремя абзацами выше, Полещук пишет: заключение эксперта, как и все иные доказательства, подлежат оценке по внутреннему убеждению судей.
Увы, внутреннее убеждение судьи не совпало с убеждениями Драпезы и Божко.
Вряд ли протест родился из-за банальной бабской обиды Полещук за отвод ей, как государственному обвинителю, заявленному Садовской на процессе.
Более вероятно, что районная прокуратура находится под пятой преступной группы Драпезы-Божко.
Божко в ярости. Ведь суд, согласившись с выводом эксперта Шевчука, что Олеся не нуждается в применении в отношении ее каких-либо принудительных мер безопасности и лечения, связал начальнику карательного Молодечненского психоневрологического диспансера руки. И теперь Божко не может, как ранее, вызвать бригаду подчиненных и отправить Садовскую в психушку, где ей будут вводить неизвестные препараты от несуществующего заболевания.
Похоже, Божко потребовал от прокуратуры любыми путями отправить мать малолетней девочки в Новинки, и Полещук взяла по козырек.
Еще в большем негодовании Драпеза, у которой на сей момент нет даже теоретических оснований выкрасть у матери Катю и запихать малышку в концлагерь (детдом). Мера судебного наказания Садовской начальницу отдела образования не волнует. Главное: малолетка должна прозябать в детдоме. Деятельность этой чиновницы райисполкома, собственно как и других руководителей от образования, видимо, оценивают по количеству деток, отобранных у матерей.
Государственные структуры, занимающиеся детьми – суперкоррумпированные организации. Ведь, водворив ребенка в детский концлагерь, лишив мать (отца) прав на ребенка, отделы образования, органы опеки и им подобные выселяют родителей из жилпощади с последующей продажей жилья. В результате подобной «заботы» государства юноши и девушки к 18-ти годам остаются без крыши над головой.
Остаются без крова дети, родившиеся не в картофельной борозде и не в хлеву!
Яркий пример государственного преследования малолетних детей на пресс-конференции Олеси Садовской, вышедшей из застенков Молодечненского РОВД, привела Ольга Карач. С проверкой ее новорожденного сына заявлялись практически все госструктуры: милиция, школа, опека… Единственный, кто не появился у колыбели новорожденного – военком. Но малыш не мог чеканить шаг на плацу. Тогда еще, вообще, не начал ходить.
Противостояние Олеси Садовской и молодечненской образовательно-медицинской мафии — пример для отцов и матерей Беларуси. За своих детей надо бороться. Как сражались во времена войны на территории нашей страны: на щадя своей крови и самой жизни для достижения полной победы над врагом. Враг – современное белорусское государство.
Нынешние государственные чиновники – это оккупанты. Но мы не рабы, рабы нėмы!
Властьимущие изымают детей, чтобы готовить из них янычаров: которые комплектовались из несовершеннолетних детей, переданных на воспитание в специальные семьи. В турецкие янычары, как и в российские рекруты, направляли по разнарядке.
Явно по разнарядке направляют и в белорусские детские дома.
Валерий ЩУКИН,
«Наш Дом».
