— На фоне сомнительных успехов остальных отраслей белорусской экономики может создаться впечатление, что в сельском хозяйстве у нас все не так и плохо — надои и урожаи растут, белорусская сельскохозяйственная продукция продается на экспорт, в Москве хвалят вкус белорусской сметаны и так далее. С точки зрения экономиста, подтверждается ли это впечатление цифрами и фактами?

— Нужно сначала проанализировать количественные показатели, а затем — качественные. Если взять первые, то, действительно, за последние лет десять немного увеличилась урожайность зерновых культур — сейчас около 30 центнеров с гектара, а лет десять назад было в среднем 27. Мы наблюдаем рост продуктивности молочного стада, было 3 тысячи, сейчас — более 4 тысяч килограммов.

Но если сравнить с передовыми странами, то наша продуктивность примерно в два раза меньше. Но даже и эти положительные сдвиги достигнуты слишком дорогой ценой. За последние 10 — 12 лет инвестиции в сельское хозяйство составили около 40 миллиардов долларов. Больше всего вкладывалось именно в него!

— Однако сельское хозяйство дотируется и в Европе, и в Америке. Почему тогда их дотации — «правильные», а белорусские — «нехорошие»? Если есть отдача, то почему бы не вкладывать?

— Я говорил только о количественных показателях, а сейчас перейдем к качественным. В Германии на один гектар площади вносят минеральных удобрений в два раз меньше, чем в Беларуси, а урожайность — в два раза выше. Кормов на один центнер привеса тоже там требуется в два раза меньше. То есть отдача белорусских инвестиций в сельское хозяйство очень низкая.

Даже Александр Лукашенко в последнем послании парламенту заявил, что его волнует прежде всего эффективность сельского хозяйства. Количество убыточных предприятий в прошлом году было 30 процентов, в нынешнем — уже 54. Но эти статистические показатели не отражают реальную картину, потому что если учесть инфляцию и скорость оборота капитала, то можно заявить: фактически почти все сельхозпредприятия неэффективные. Они живут за счет всех нас, граждан Беларуси.

Если взять официальные цифры, сколько средний белорус расходует на продовольствие, то получим 46 процентов. Показатель самых бедных стран… В России аналогичная цифра — 33 процента, в Европе — 20 — 25.

— Зная ваши экономические воззрения, могу предугадать ответ на вопрос, «что же надо делать»: открыть границы для дешевого импорта, уменьшить дотации и так далее. И куда тогда деть всех наших передовиков сельского хозяйства, которые сразу станут отстающими?

— Это очень поверхностное представление о том, что предлагают независимые экономисты. Действительно, на период перестройки сельского хозяйства я предлагал открыть дорогу для дешевого импортного продовольствия, как это сделала Эстония в 90-е. Если мы хотим, чтобы наше население тратило меньше на питание, то надо открыть границы для импорта. Кроме того, следует помнить: любая защита своего рынка от импорта понижает уровень жизни населения.

Насчет того, что же делать. Моя программа глубоко разработана, там обобщен опыт многих стран мира.

Два обязательных условия — открытая экономика и глубокая реформа сельского хозяйства. Причем это не такая реформа, которую пробовали в Украине, и частично у нас — преобразовывали коллективную собственность, вводили акционерные общества, но ничего особенно не получалось. После 2000 года украинцы в конце концов поделили землю между теми, кто на ней работает. Создали крупные хозяйства, акционерные общества. Наши соседи уже накопили опыт преобразований на селе. И только российский пример мне не нравится.

— Лукашенко не раз заявлял, что сохранение коллективных хозяйств — не только вопрос экономики, но политики и идеологии. Возможно, на сегодняшний день это уже не так актуально? Есть ли приметы того, что государство готово пойти на серьезные преобразования?

— Да, земля сегодня все больше оторвана от крестьянина. Люди приезжают из агрогородков, поработали, вернулись на место. Крестьянин сегодня все более похож на промышленного рабочего. Традиционный деревенский уклад изменился, и в нем занято намного меньше людей, чем раньше. В сельском производстве сейчас работает небольшое количество людей, которые и получают меньше других — доходы в этой отрасли традиционно самые низкие по народному хозяйству.

Лукашенко раньше прямо говорил, что «деревня — это наша политическая опора, и мы не дадим ее разрушить». Но сейчас и количество деревенского электората уменьшается с каждым годом, и недовольных людей там все больше. Так что уже трудно говорить, что село — политическая опора президента.

Виталий ОСИПОВИЧ