Отдайте людям их жилье — они его выстрадали.
Большевики пришли к власти под самыми соблазнительными лозунгами и превратили страну в большую зону. Гитлеровцы входили в белорусские города и деревни, как «освободители» от большевиков. Чего нам стоила и та, и эта власть знает каждый. Практически в каждой семье назовут жертвы как нацистского, так и большевистского террора. Уже все знают и про доброго дедушку Ленина, и про «чистые руки и холодную голову» Дзержинского и, конечно, про великого отца народов Джугашвили… Но чаще всего речь заходит о людских потерях, и редко вспоминают, какие материальные потери понесли наши предки от этих человеконенавистнически режимов.
Тогда великие бесчинства (национализация, раскулачивание, экспроприация, конфискация и т.п.) проходили под лозунгами, которые имели хоть какую-то попытку морального оправдания содеянного. Грабь награбленное: мол, мы только восстанавливаем справедливость – забираем свое. Или: мы строим светлое будущее: вы потерпите (сами-то отцы народов не очень хотели ждать и терпеть), но ваши дети и внуки… Нынешняя же власть, считая себя наследником тех великих кровопийц, вообще не нуждается в поиске оправдания для своих очередных подлостей по отношению к белорусскому народу. Иначе, как объяснить попытку режима отнять у людей самое важное, самое выстраданное, основу любой жизни – жильё?
Только очень молодым людям неизвестно, чем была квартира для обычного советского человека – не партийного работника или чиновника, а именно для того, ради счастья которого (в теории) и был разрушен до основания старый мир – рабочего, крестьянина, учителя… Какие очереди приходилось выстоять… Впрочем, слово «выстоять» абсолютно неверное, потому что это нужно было выстрадать. Люди в этой очереди не стояли, а жили: ютились в бараках, общагах, коммуналках, душились несколькими поколениями, создавшими свои семьи, в одной квартире, ненавидели тесноту, ссорились с родными, унизительно и немилосердно ждали, когда умрет дедушка или тетя, старели, умирали…
Ибо у государства всегда находились более важные дела: отправить собаку в космос, усовершенствовать атомную бомбу, чтоб убивала еще больше людей, кого-то догнать и перегнать по производству стали на душу населения… А люди были всего лишь средством для достижения новой циферки в статистике и отчетности, и им предлагалось пожить хорошо, даже великолепно пожить, но… когда-нибудь потом, после победы коммунизма на всей земле. И поэтому элементарные вещи были недоступны или дефицитны, а уж, чтобы наконец-то въехать в «свою» квартиру, ждали 10, 15 и больше лет. Беру в кавычки, ибо новая жизнь показала нам – что, в общем-то, эти люди ошибались, и квартира эта была вовсе не их.
«Свою» квартиру после понадобилось еще и приватизировать. Большинство людей, выросших в СССР, в 90-х годах при произношении слова «приватизация» могли ответить как известный персонаж в «Кавказской пленнице»: «В моем доме попрошу не выражаться». Настолько далеко и непонятно было им это слово. Тем более, что перед этим люди уже стали обладателями красивых бумажек «Имущество», которые уже очень скоро можно было использовать, как угодно, но только не для заработка денег.
Бесполезность этих бумаг была ясна тогда, когда народу предложили получить еще и чеки «Жилье». Для большинства граждан тогда это было так же мало понятно, мало нужно, тем более, что жизнь была очень тяжелой и ходить по кабинетам, собирая нужные справки, не каждый мог себе позволить, а программу довольно быстро свернули, и далеко не все получили свои чеки. Да и понять, что вот это жилье, в котором ты прожил 40, 30, 20 лет, оказывается, не твое – было практически невозможно. И жила еще в людях вера в некую справедливость: мол, не заберут, на улицу не выкинут…
Теперь эти люди клянут новых экспроприаторов, не стесняясь в выражениях, и каждому, кто сочинил проект этого бесчеловечного закона и после будет за него голосовать где-то в «палатках», нужно обязательно выслушать эти слова: как люди ненавидят вашу власть! Самое демократическое, самое социально-ориентированное, самое справедливое в мире государство абсолютно беззастенчиво и буднично пришло в 14% белорусских квартир, чтобы грабить – нет, не награбленное. Грабить – выстраданное, вымученное, заработанное. Если предположить, что эти проценты соответствуют численности населения, то нельзя не ужаснуться: выходит, что новая беда коснулась более миллиона (!!!) белорусов, и на этот раз беда, в большинстве случаев, коснулась именно самых несчастных, самых бедных, самых беспомощных.
В основном, это пенсионеры, старики, те, кто верил, что нынешняя власть даст им спокойно дожить, пусть и в не приватизированной квартире. Ведь то, что государство милостиво предлагает купить у него «почти даром», в подавляющем большинстве – по мировым меркам – даже нельзя назвать жильем! Все эти «хрущобы», полуторки, панельки, изначально задуманные как временное жилище для обездоленных войной людей, уныло стоящие по всей стране уже более 30, 40, а то и 50-ти лет. Уровень комфортности не намного выше, чем у хижины дяди Тома, степень износа не поддается исчислению, многие дома стоят десятилетиями без капитального ремонта…
Государство благородно предлагает это купить, поделив стоимость дома при его постройке на число квартир, забывая о том, за десятилетия люди давно уже выплатили эти деньги. И это в стране, которая в рейтинге компании EVANS по недоступности жилья занимает 4 место (хуже только в Марокко, Пакистане и Черногории). Чтобы купить квартиру, среднему белорусу надо работать 28 лет! А на приватизацию нужно работать даже с расчетом, что человек будет полностью отдавать всю свою зарплату (пусть это будет 500 долларов) около двух лет. Правда, ему придется ни есть, ни одеваться, ни платить за проезд… А уж, если эти суммы перевести на пенсии, то эти два года превращаются в четыре или пять…
Конечно, у тех, кто принимает подобные решения, все в порядке и с квартирами, и с приватизацией, и с деньгами. За десятилетия во власти они уже настолько оторвались от реальной жизни человека, что им (носящим часы по 30000 долларов) даже не понять, что такое для обычного белорусского пенсионера, отработавшего всю свою жизнь, тысяча долларов. Они не знают и не хотят знать, что многие пенсионеры, даже те, кто вынужден на пенсии работать, еле дотягивают от пенсии до пенсии. И, чтоб собрать эту тысячу на первый взнос, а потом ежемесячно платить около 20 долларов, людям придется отказывать себе в еде, в таблетках, придется вынуть из шкафа деньги, отлаженные на свои похороны… И все ради того, чтоб умереть в приватизированной квартире.
Даже для тех, кому сегодня 20-30 лет, рассрочка на 40 лет – это не выход, а долговая цепь на всю жизнь. При нынешнем уровне смертности у большинства белорусов вряд ли есть шанс дожить до светлого момента, когда можно будет вздохнуть: всё, я больше никому не должен, квартира моя! Невероятная история длиной почти в столетие: сначала люди ждали в очереди по 10-20 лет, потом жили в этих квартирах по 40, и теперь, всего лишь, через каких-то 40 лет они смогут назвать это, фактически свое, жилье законно своим!
Сейчас приватизация в Беларуси также мало значит, как и любой другой закон, когда речь идет о правах и собственности простого человека. О какой собственности можно говорить, когда квартиры эти находятся в государственных домах и, оказывается, чтобы поменять линолеум или установить спутниковую антенну в этой «собственной» квартире нужно получить разрешение? А неконтролируемое народом государство запросто может придумать еще сотню замечательных относительно честных способов по отъему нашего имущества. Таких, например, как указ о конфискации дачных участков (кстати, приватизированных!), если там не построен фундамент. Также легко придумают любой другой указ об экспроприации и приватизированных квартир – причем, придумать причину можно любую (та же несанкционированная перепланировка или установка электрической розетки). В стране, где президента и депутатов всех уровней не выбирают, где законы не работают – никто не гарантирует человеку сохранности его собственности.
Что ж, подоплёка очередного ограбления понятна. Режим набрал столько долгов, что не может уже никак рассчитаться с ними самостоятельно, больше денег не дают, а у главного чиновника еще столько замечательных фантазий о хоккейных дворцах, резиденциях, самолетах и прочих развлечениях. Страна вспомнила о своем граждане – и для гражданина это превратилось в очередную трагедию. Огромное количество тех, кто еще не приватизировал жилье, не сможет этого сделать. Гражданам придется пытаться разменять квартиру на меньшую, но приватизированную, или чтобы найти деньги, ну, или платить за собственную квартиру, как за съемную столько, сколько решит государство: 100, 200, 300 долларов в месяц…
Каждый, кто жил на съемной квартире – понимает, какая это дополнительная нагрузка, не только финансовая, но и психологическая. Человек без собственного жилья – это человек без фундамента, ведь жилье – это основа всего. После нового закона тысячи людей останутся бездомными, а кто-то под шумок с удовольствием скупит эти квартиры для своих внуков. У нас модно вспоминать, как здесь здорово жить, и как плохо в той же России, но там, несмотря на то, что средняя зарплата выше, чем у нас, до сих пор приватизация жилья бесплатная! Абсолютно непонятно, почему наше милостивое и гуманное руководство не может сделать такого подарка хотя бы пенсионерам или тем, кто живет в одной квартире более 30 лет.
Государство должно перестать смотреть на своих граждан как на «трудовые ресурсы» и дополнительный источник дохода, оно должно понимать, что оно существует для граждан, а не граждане для него. Иначе оно превращается в оккупационное.
Понятно, что эта власть ни за что не отвечает, ничего не боится, не слышит своих граждан, и в обществе даже дискуссия ни на эту, ни на какую другую тему невозможна, тем более, протест. Весь народный гнев выливается не на Площади – а на кухнях и лавочках около подъездов. Никто не боится принимать подобные законы, касающиеся жизни миллиона граждан, даже накануне президентских выборов, что невозможно ни в одной стране, где эти выборы реально существуют. Все знают, что процент «народной любви» не уменьшится, пока у пишущих эти цифры не появится совесть, а она не появится. Но у них мог бы хотя бы быть страх – перед гневом общества, вставшего на защиту если не своих конституционных прав, то хотя бы своего имущества.
Не доводите народ до вил. Отдайте людям их жилье — они его выстрадали.
Дмитрий Дрозд, специально для charter97.org
