Верх подлости

В белорусском фольклоре есть такой персонаж, как нелюдь. Это человек, который уже умер, но по каким-то причинам (чаще в наказание за нехорошие поступки) ожил и бродит среди людей. Выглядят нелюди и люди одинаково, но есть отличие. Нелюдь не может испытывать никаких чувств, кроме ненависти и злобы. Ненависти к окружающим его людям за то, что те могут любить, радоваться, сочувствовать, мечтать, а он не может. Злобы – потому что нет нелюдю успокоения ни на этой земле, ни на том свете. Вот и ходят нелюди среди белорусов, злобные и ненавидящие всех и вся, потому что обречены они ходить вечно без надежды на успокоение.

Александр Лукашенко делает с нашим обществом страшные вещи. Мы перестаем быть людьми.

Милиционер, который со злобной ухмылкой откатывает отпечатки пальцев у мертвого журналиста Виталия Тараса.

Гаишник, который с такой же злобной ухмылкой останавливает траурный кортеж на 40 минут для проверки документов, срывая отпевание в церкви и траурную панихиду.

Сергей Сацук, якобы независимый журналист, который зубоскалит и злорадствует над горем матери.

В день, когда мать узнает, что ее сына расстреляли или вот-вот расстреляют, верх подлости обвинять ее в том, что в смерти сына виновата она якобы «неправильным своим поведением». Верх подлости прибивать и так убитую горем женщину чувством вины и сомнений. Любовь Ковалева не виновата ни в чем – зачем казнить ее утверждениями, что она могла навредить сыну? В день, когда Александр Лукашенко отказался помиловать Дмитрия Коновалова и Владислава Ковалева, Сацук мог бы закрыть свой рот и помолчать. Хотя бы один день.

Если некие правозащитники давали неправильные советы Любови Ковалевой, то в какой засаде сидели Вы, господин Сацук? Почему не вмешались в процесс и не помогли этой женщине «самыми правильными и мудрыми советами»? Она – мать, она делала все для спасения сына. Если бы Вы ей посоветовали стать на колени около администрации президента – она стала бы на колени и стояла бы так несколько месяцев. Вы промолчали, чтобы потом, в день отказа в помиловании, со злобной ухмылкой нелюдя позлорадствовать: «Вот, я же говорил!».

Кстати, правозащитница Людмила Грязнова не помогала никому из тех почти 400 приговоренных к смертной казни белорусов. И другие правозащитники им тоже не давали никаких советов – ни умных, ни глупых. И что? Их всех помиловал Лукашенко? Из 400 человек – был помилован один. Слишком маленький процент, чтобы заявлять что ничегонеделание приведет к помилованию и в этот раз. Слишком мало, чтобы Любовь Ковалева могла надеяться на милосердие Александра Лукашенко для своего сына.

Слишком маленький результат, чтобы обвинять мать, что она своими действиями «заставила» Лукашенко подписать расстрельный приговор своему сыну.

Слишком глупо заявлять, что несчастная Любовь Ковалева «не оставила» Александру Лукашенко «никакого выбора». Маленький человечек не оставил выбора большой системе с целым президентом во главе?!

Во-первых, выбор есть всегда, есть он и у Александра Лукашенко. Он руководит страной и должен решения принимать не по принципу, как почешется левая нога, а с точки зрения политической выгоды и целесообразности для всей Беларуси.

Во-вторых, хватит рассказывать байки про «нежную и ранимую душу» Александра Григорьевича. Если у него такая нежная и ранимая душа, то какого черта полез на президентство? Президентом Беларуси должен быть человек, устойчивый в душевном плане и способный принимать решения без эмоций.

В-третьих, расстрельный приговор подписала не Грязнова и не другие правозащитники. Подписал его Лукашенко – на нем и ответственность, и вина. Ничего его обелять и с него эту вину снимать. А тем более, перекладывать на людей, которые в отличие от Вас, господин Сацук, все-таки этой несчастной женщине пытались хоть чем-то помочь и ее всячески поддерживали.

Я предлагаю всем, у кого Сергей Сацук в друзьях – в фейсбуке, в контакте или в реальной жизни, исключить его из списка своих друзей. Удалить.

Хотя бы потому, что мы еще люди. Хотя бы потому, что нелюдям не место среди нас.

Ольга Карач,
Беларусь