Для задержания каждого школьника задействовали до десяти сотрудников.

Второй день уголовного процесса в суде Минского района 05 июля 2019 года над тремя детьми, обвиняемыми по части третьей «наркотической» статьи 328 ознаменовался допросами свидетелей, в роли которых выступали белорусские борцы с наркобизнесом.

По какой причине данные сотрудники заявились на процесс с огнестрельным оружием, снаряженным полным боекомплектом?

Выступление в качестве свидетеля на процессе не является милицейской спецоперацией, при которой может потребоваться стрельба по людям помещениях суда.

Неужели для этих сотрудников столь опасны два десятка гражданских лиц, прибывших на процесс?

Видимо, да. Потому как:

—в квартиры обвиняемых врывались в количестве не менее десяти лиц (со стальным ломом наготове),

—в гражданской одежде,

—не представлялись,

—не объясняли цели своего появления.

—не говоря ни слова, силой удерживая родителей, врывались в комнату к ребенку, заковывали с причинением сильнейшей боли в наручники и начинали находящегося в шоке ребенка допрашивать (разумеется, без адвоката и социального педагога),

—не разъясняли права и обязанности (в том числе основное право не отвечать на вопросы),

—устраивали изматывающие перекрестные вопросы (когда «допытывают» четыре пять сотрудников одновременно).

И лишь через несколько часов, «выбив» признательные показания, приглашали понятых для засвидетельствования процедуры изъятия.

* * *

Слушать наркоборцов генерала Караева было неприятно. Прежде всего, из-за их полной «амнезии» обстоятельств событий, имевших место восемь месяцев назад.

Понятно, что подробности почти годичной давности забываются многими, но данные сотрудники бывшего министра МВД, собираясь на процесс в качестве свидетелей, не удосужились перечитать свои же показания, записанные после ареста детишек.

Допрошенные сотрудники-свидетели:

—лично не знакомы с обвиняемыми,

—не занимались оперативно-розыскной деятельностью в отношении этих детей,

—«не знают» с кем и в каком количестве участвовали в аресте школьников,

—«не помнят», как составлялись протоколы…

А ведь именно их показания будут положены в основу приговора.

Как свидетельствует практика белорусского «правосудия», показания обвиняемых и доводы адвокатов суды игнорируют. Главное — что написано в материалах предварительного следствия, проведенного МВД и СК.

Подтверждение виновности совокупностью исследованных судом доказательств (часть 1 ст.356 УПК) для ведомства Валентина Сукало (Верховный суд) не более чем ненужная декларация.

Также как и норма части второй ст.19 УПК: никакие доказательства для суда не имеют заранее установленной силы.

* * *

Сидящих в железной клетке детей обвиняют по части 3 ст.328 УК:

Сбыт, а также изготовление, переработка, приобретение, хранение, перевозка, пересылка с целью сбыта, в том числе заведомо несовершеннолетнему, совершенное группой лиц…

За два дня судебных заседаний я так и не услышал доказательств данных преступных деяний.

К примеру, в качестве доказательства заявлялись обнаруженные у арестованных мальчишек электронные весы.

По логике сих наркоборцов меня тоже можно обвинить, как минимум, в намерении совершить преступное деяние. В моем жилище электронных весов аж двое. Одни для измерения веса членов семьи, вторые для взвешивания ингредиентов при приготовлении пищи.

Валерий ЩУКИН,
«Наш Дом».