Что делать, если ваших детей необоснованно притесняют в школе, вас необоснованное притесняют на работе, преследуют социальные службы? Нужно не останавливаться, считает Дмитрий Басарнович. Попал в переплет – борись до конца.

Я – Басарнович Дмитрий Григорьевич, семьдесят третьего года рождения. Проживаю в городе Речица, женат уже почти двадцать два года. У нас двое детей: дочь, которой скоро двадцать два года, и сын, которому – двенадцать. Образование – среднее юридическое. Также имею строительные специальности.

Давайте сразу приступим к этой истории с конфликтом в школе. Когда всё началось?

Началось все давно, еще дочь училась. Были конфликты с классным руководителем. Тогда нас на учет поставили первый раз. Да еще и директор школы обиделся на меня за правозащитную деятельность и требование исполнения своих обязанностей. А он депутат, я на него жаловался в Минск. Были даже угрозы, что у дочери начнутся проблемы. Собственно, они потом и начались.

Но я детей в обиду не дам, всегда буду бороться. И вот, в пятнадцатом году нашему ребёнку в школе нанесли телесные повреждения. Вызвали в кабинет педагога, а там мама какого-то другого ученика. Мама сошла с ума и поцарапала моего ребенка, затем толкнула его, да так, что потом врачи зафиксировали подозрение на перелом позвонка и отечность почки. Жена в школу (я на работе был), а они ей прямым текстом: «Вы ничего не докажете!»

Они – это кто?

Соцпедагог и директор школы, фамилия Гулик. И женщина эта, что напала на сына – ее фамилия Тихонович. Дело прекратили, но я не забыл. Хотя все отписываются – напишешь в Гомель, присылают обратно в Речицу. Жалуешься на одного вышестоящим, они ему же и спускают для разбирательства. Дошли до Администрации президента! А потом на меня сфабриковали дело, что я оскорбил эту женщину, что поцарапала и избила моего сына. А я ее просто попросил мне в глаза посмотреть. Вот такое оскорбление.

На суде экспертизу врачей судья даже смотреть не стал, сказал – мелко написано, неразборчиво. Прокуратура дело затянула, тоже нет ответа. Более того, на мое замечание, что Президент велел о детях заботиться, один из работников прокуратуры ответил, что в списках моего сына там не видел. Сплошной цинизм.

И что было после всего этого?

Вот ко всему этому нас поставили на учет, как социально опасную семью. Из-за увольнения – нас обоих с женой уволили. Сначала милиция звонила на работу, потом социальные работники, пускали слухи какие-то дикие, что я с ружьем бегаю пьяный по городу.

А у вас есть ружье?

Нет у меня никакого ружья. Это просто способ испачкать человека в чем-то грязном, чтобы не жалко увольнять было. А на слухи в суд не подашь. Я написал заявление по собственному желанию, но оно «потерялось», и меня уволили по статье.

То есть вас уволили за прогул?

Да, но я не жалею.

Что было дальше?

Я стал им всем звонить. Ведь очевидно – ребенка избили в школе, все это знают. Нужно добиваться справедливости. Стало успокаиваться. Перестали сына, например, в школе обыскивать. Перестали врать, что забывает тетради, хотя жена сама каждый день в школу его собирала.

А что с постановкой на учет?

Меня и жену уволили в ноябре, даже месяца не дали на поиск новой работы, и в декабре уже поставили на учет. А сообщили об этом только в январе: «Несовершеннолетний воспитывается в семье, где родители ненадлежащим образом исполняют обязанности по воспитанию и содержанию несовершеннолетнего. Родители отрицательно влияют на его поведение». Вот вся наша защита – это ненадлежащее исполнение. Отрицательное влияние! Но я считаю, что надо защищать, надо бороться, и хочу, чтобы дети такими же выросли.

На комиссию вас не приглашали?

Нет, но там мы бы увидели все те же лица – директора Гулика, секретаря Василькову, соцпедагога. Разве что, не было бы мамаши той сумасшедшей… И все они тогда в кабинете были, все видели, но факта нанесения телесных не признают.

Ребёнок наш всегда одет аккуратно, его даже раньше хвалили. Не голодный. Какие могут быть еще вопросы? В отличие от сына президента, который воспитывается одиноким отцом, он как раз в нормальном социальном положении, школу как раз посещает и у него полноценная семья.

И сколько этот учет длился?

Год примерно, в январе следующего года сняли с учета.

Как вы этого добились, или оно само случилось?

Сначала они ходили часто, даже ночью. Пошли мы как-то с женой в аптеку, сын болел. Звонит дочка, говорит: «Кто-то ломится в дверь!». Я звоню в 102. Там отвечают, никого не присылали. Выяснилось, что участковому не спится. Потом ЖЭУ приходило, потом пожарные… А потом как-то перестали…

А у нас условия-то получше многих – например, у каждого ребенка – отдельная комната. У дочки своя, у сына своя.

Потом сказали, что сын вроде стал лучше учиться, и потому сняли с учета.

Как ваш мальчик сейчас?

Отлично. На данный момент. Но историю эту он, наверное, не забудет – настолько все было плохо. Ребёнок был под большим прессом. А я не мог понять, почему такое очевидное дело никак не продвинуть. А выяснилось, что у нас во власти все повязано: сплошные родственники.

Но Минск влияет. Не с первого раза, так со второго судья, причем тот же самый, поменял все сфабрикованные протоколы, которые за этот год составили на меня. А почему сразу нельзя было по закону?

Скажите, Дмитрий, какой бы вы дали совет родителям, которые попали в похожую ситуацию, когда конфликт с чиновниками, со школой, когда такая несправедливость. Что делать?

Я бы дал такой совет: звонить во все колокола. Пишите во все инстанции сразу. Доступен интернет, соцсети. Если грамотно писать, то те же «Одноклассники» на чиновников хорошо воздействуют: мы туда три или четыре статьи написали. Но только правду!

Поддержка людей была очень сильная. Опять же, в соцсетях. Очень сильная. Кто-то предлагал помощь. Рассказывали свой опыт, как добиваться правды. Мы не останавливались. «Белсат» – единственный, кто к нам приехал. Хотя я звонил и на СТВ и на ОНТ, но все равно надо пробовать всю прессу!

Надо, чтобы люди обращались по своим проблемам и добивалась! Каждый! И доносили это всё до общественности. И тогда получится у всех.

Спасибо!

«Наш дом»