Что сегодня нужно белорусскому бизнесу от государства? Насколько власти открыты к диалогу с бизнес-союзами? Какие аргументы работают и вправе ли предприниматели бастовать? На эти и другие вопросы интернет-газеты Naviny.by отвечает Георгий Бадей, экс-глава трех министерств, а ныне – почетный председатель правления Бизнес-союза предпринимателей и нанимателей имени Кунявского.
— Георгий Петрович, каких реформ ждет сегодня от власти белорусское бизнес-сообщество?

— Это и простой, и сложный вопрос. Мне кажется, что бизнес-сообщество уже ничего не ждет, потому что все программы, которые можно было придумать, давно были приняты. Их оставалось только реализовать. Я имею в виду, в первую очередь, директиву №4 2010 года (О развитии предпринимательской инициативы и стимулировании деловой активности в Республике Беларусь. — Naviny.by).

Но есть отдельные вопросы, которые диктуются текущим моментом. Например, продолжает оставаться очень сложным финансовое положение многих организаций, занимающихся производством. Это связано с изменением и ситуации на рынках, и некоторых моментов с точки зрения уплаты налогов. В феврале мы направили записку в адрес Совета министров, где говорили о необходимости принятия срочных мер по оздоровлению экономики. Ведь неплатежи, задолженности растут непомерно. Мы предлагали более гибко подходить к моменту определения сроков уплаты налогов с тем, чтобы они шли не авансово, а по факту получения выручки. Мы говорили о необходимости снижения налоговой нагрузки, потому что в условиях кризиса самый действенный инструмент борьбы с ним — это снижение налогов. А наше родное правительство в этих условиях, наоборот, ищет варианты, как дополнительно изъять какие-то ресурсы у предприятий. В результате появляются такие указы, как 361-й, где, по сути, все импортеры должны выступить кредиторами государства в ущерб, естественно, своим интересам.

Нужен ряд реформ с точки зрения либерализации, улучшения финансового положения. Почему субъект хозяйствования не может выбрать для себя, по какому факту платить налоги? В прошлые годы каждый выбирал: либо по факту отгрузки, либо по факту поступления денежных средств. А с прошлого года взяли и обязали всех уплачивать по факту отгрузки. Не получив выручку, предприятие должно уплатить налог! А откуда он может уплатить, не получив сам? Только за счет кредитных ресурсов. Они дорогие, значит, усугубляется экономическое положение субъектов хозяйствования.

Для отдельных секторов проблемами становятся гарантии собственности, невмешательства. Я не затрагиваю индивидуальных предпринимателей, которые торгуют на рынках, у них свои проблемы. Они не знают, что делать с этой сертификацией.

Конечно, у каждого сектора экономики есть свои проблемы. Но для большинства, как я и говорю, это высокая налоговая нагрузка, высокая стоимость кредитных ресурсов, по сути дела, неподъемная для развития и инвестиционной деятельности. Под такие высокие процентные ставки работать практически невозможно.

— В октябре в рамках проекта «Рефорум» состоится форум представителей бизнес —сообщества. На Ваш взгляд, какие вопросы стоит вынести на его повестку?

— Основной вопрос на сегодняшний день – создание и развитие конкурентной среды и равные условия для участников рынка. Второй – это снижение налоговой нагрузки.

— Как налажена коммуникация между властью и бизнесом по этим проблемам? Как вы общаетесь с правительством?

— Мы с правительством общаемся официально, через наши послания, записки. По той февральской, что я упоминал, была резолюция Мясниковича с серьезными поручениями Прокоповичу, минэкономики, министерству финансов. Но у министерства финансов есть свои взгляды. Они выполняют сегодняшнюю задачу наполнения бюджета, а то, что у субъектов хозяйствования проблемы, их мало волнует. Им надо сегодня закрыть какие—то бреши в бюджете, поэтому они мало думают о завтрашнем дне.

— А с другими бизнес—союзами кооперируетесь для более эффективного давления на правительство?

— При необходимости кооперируемся, если наши взгляды совпадают.

— Бывает, что не совпадают?

— Бывает.

— Как вы бы оценили открытость властей к диалогу с бизнесом? Готовы ли они слушать?

— Это риторический вопрос. Надо аргументировано говорить, и тогда власти будут слушать. Другое дело, что многие вещи не так просто изменить. И для того, чтобы осуществить какие—то изменения, нужен определенный лаг времени. Даже то же снижение налоговой нагрузки можно сделать сразу, но это будет болезненно для бюджетных организаций. Поэтому мы ставим задачу постепенно, ежегодно снижать, условно говоря, на 0,5% налоговую нагрузку – это вполне по силам.

Мы неоднократно ставили вопрос о том, что нагрузка на фонды оплаты труда уже сегодня не стимулирует развитие и структурные изменения в экономике. Все платят НДС 20%. По сути дела, НДС — это налог на живой труд. В организациях, допустим, сферы услуг, никаких материальных затрат нет, только живой труд – руки, мозги. И когда она еще раз облагается НДС, получается, что налоговая нагрузка достигает запредельных размеров и не стимулирует развитие этой сферы. Поэтому нужна разумная налоговая нагрузка, которая стимулировала бы структурные изменения. Мы писали об этом правительству еще в феврале. Но, к сожалению, эти наши предложения пока не учли.

Мы уже пять лет ставим вопрос по изменению нагрузки по отчислениям в фонды социального страхования. Ведь сегодня наниматель платит 34% в фонд социального страхования, и это становится ощутимо для себестоимости продукции, ее конкурентоспособности. Во всем мире нагрузка разделяется между нанимателем и работником, и тогда работник сам контролирует и считает, что он заработает для своей будущей пенсии. И даже в директиве №4 есть пункт, предусматривающий внесение изменений в распределение этой налоговой нагрузки, но до сих пор ничего не сделано.

— А что вы понимаете под «структурными изменениями»?

— Под структурными изменениями я понимаю изменения экономики с тем, чтобы в ней стало больше доли высокоэффективных отраслей и меньше отраслей с низкой производительностью труда. Ведь трудовые ресурсы в стране ограничены. Весь вопрос в том, как мы будем эти ресурсы использовать.

Структурные изменения могут быть и по формам собственности. Почему мы говорим, что надо увеличивать долю малого и среднего бизнеса? Потому что в нем, как правило, более высокая производительность, эффективность. А когда в экономике преобладают более эффективные предприятия, то и экономика становится эффективнее.

— Вы сказали, что для убеждения властей нужно говорить с ними аргументировано. А какие аргументы убеждают власти?

— Прямые доказательства, расчеты, международный опыт.

— Что из ваших предложений, допустим, было реализовано за последнюю пятилетку?

— Реализовано немало. Вот в прошлом году Министерство финансов выносило предложение о повышении ставки НДС (сейчас они опять это на следующий год предлагают). Наша аргументация была в том, что этого делать ни в коем случае нельзя. Это вызовет рост цен, станет дополнительным налогом на население. В итоге такое решение, слава Богу, не было принято. Я не говорю, что мы одни этого добились. Этого добилось, скорее, все бизнес—сообщество.

— А что с последним нашумевшим случаем по специмпортерам?

— Поскольку этот проект был подготовлен министерством промышленности, мы попросили их дать обоснование и вынести вопрос на обсуждение общественного совета, который создан при министерстве промышленности, с приглашением на заседание тех организаций, к которым должны были перейти функции специмпортеров. Хотя бы с тем, чтобы послушать, готовы ли они выполнять такую работу. Ведь это непростая работа в целом – взять и, к примеру, тракторному заводу заниматься закупкой сельхозтехники для всей страны. Кроме того, мы направили наши возражения и замечания в Совмин, и буквально через неделю пришел ответ: всё, все вопросы сняты, нет больше смысла выносить их на обсуждение.

— По вашему опыту, больше предложений, к которым власти прислушиваются, или же которые игнорируют?

— Это невозможно посчитать. Всегда надо иметь в виду, что в правительство поступают не только предложения от бизнеса. Все предложения должны рассматриваться, взвешиваться, и это надо понимать. Что повлияло при принятии какого—то окончательного решения – то ли наше мнение, то ли мнение каких—то экспертных организаций, сказать нельзя. А может все вместе и повлияло. Мы никогда не ставили задачи посчитать, мы этого добились или кто—то другой. Нам важен окончательный результат, а не через кого мы его достигли.

— Если правительство убедить не удалось, считаете ли вы оправданным прибегать к более радикальным формам протеста, таким, как забастовка, как это делают в последнее время индивидуальные предприниматели? Критики считают, что забастовка — форма протеста наемных работников, а не предпринимателей…

— Я с этим абсолютно согласен. У нас такой дилеммы никогда не было. Мы объединяем предприятия, коммерческие организации, а не ИП. И представить, чтобы, условно говоря, «Милавица» забастовала – как это? Рабочие могут забастовать, но чтобы наниматель, руководитель предприятия забастовал —такого, видимо, и в природе не может быть. Как мы знаем из всей истории, забастовка – это конфликт между нанимателем и наемным работником. Когда наемный работник не согласен работать, как предлагает наниматель, он начинает бастовать. У нанимателя же есть другой инструмент – лок—аут. Если рабочие не хотят у него работать, он их увольняет. Правда, это уже очень жесткий инструмент…

— Но это скорее из области борьбы нанимателя с работниками, а вот как вы относитесь к забастовкам ИП как к протесту против действий властей? Вы считаете, такой инструмент борьбы может быть эффективным?

— А это не инструмент. Если ты не хочешь заниматься бизнесом, не занимайся. Если ты не хочешь работать, не работай. Наниматель же их не заставляет работать, они же сами, индивидуальные предприниматели, каждый работает, как он считает необходимым. Это не инструмент и не аргумент. Это больше публичное действо. Надо всегда стремиться отстаивать свои права через диалог, лучше лишний раз встретиться, переговорить. Лучше аргументация, но не война.

Источник информации: «Белорусские новости»