Я отказываюсь жить в обществе,
где нет цветовой дифференциации штанов.
Фильм «Кин-дза-дза», режиссер Г.Данелия

Собирает всех чиновников Александр Лукашенко
И говорит: «У вас прекрасные коттеджи,
отличные машины и зарплаты. (Пауза) Но… Пришло время подумать и о людях».
(Длинная пауза). Наконец один из чиновников робко произносит:
— Правильно Вы говорите, Александр Григорьевич!
Думаю, для начала, каждому чиновнику
душ по 100 на первых порах хватит?
Народный анекдот

Есть такие опасные идеи, призраки которых не просто бродят по Европе, но и далеко за ее пределами пугают добропорядочных граждан. Не успеешь такую идею вогнать в гроб и перекреститься с облегчением, как находятся добровольцы, марширующие стройными рядами на кладбище, отрывающие этот самый гроб и своими руками вытаскивающие осиновый кол из груди покойницы.

Вот и опять это случилось: на этот раз бывший кандидат в президенты 2006 года Александр Милинкевич и его команда вновь достали и отмыли идею, уже набившую оскомину всем белорусским политикам – идею диалога между Александром Лукашенко и Европой.

Когда обсуждаешь идею возможного диалога Запада и Александра Лукашенко – создается впечатление, что белорусская оппозиция в этом процессе выступает в неприглядной роли верной, неприметной жены, прожившей лет 50 бок о бок с мужем – Европейским Союзом и успевшей ему «отдать свои лучшие годы». А он, неверный, изменил – заговорил о сотрудничестве с другой, проклятой, роковой – с Александром Лукашенко и его президентской вертикалью. Мне это страшно не нравится: во-первых, не очень приятно осознавать себя в роли дуры, покорно ожидающей у окошка гуляку-супруга. Во-вторых, очень не люблю, когда кто-то начинает что-то решать за меня и без меня.

И почему ЕС решил, что мы, белорусы, должны безропотно все сносить и терпеть все, что они там нарешают? Почему ЕС решил, что, несмотря на то, что идея «диалога» с треском и позором провалилась в 2001-м году, то она будет иметь успех в 2006-м или в 2007-м?

 

10 причин, из-за которых диалог Европы с Александром Лукашенко обречен на неудачу и будет провален:

1. Европе на самом деле нечего предложить белорусской власти. Что предлагает Европа? Соблюдайте права человека, и мы дадим Вам некоторое количество денег? Так денег у чиновников и так много, а на те деньги, что потенциально может дать Европа, простому чиновнику нечего рассчитывать, он прекрасно понимает, что в его личный карман эти деньги не пойдут. Кроме этого, чиновник – не бизнесмен, его задача – освоить те деньги, что спустили «сверху», а не заработать новые. Инициатива в Беларуси наказуема: за попытку взять европейские деньги самостоятельно, можно попасть в тюрьму надолго и всерьез. Да и с правами человека всегда в Беларуси получается нехорошая вещь: если я нарушаю чьи-то права – значит, мои права шире и больше, чем у остальных. Вопрос о соблюдении чьих-то прав человека – на самом деле, это вопрос об ограничении (либо самоограничении) прав людей, находящихся у власти. Вот представим себе обычного белорусского чиновника. Он получает  хорошую зарплату. Он получает возможность брать взятки, и как показали многочисленные судебные процессы, чиновниками этими возможность эта широко используется. Чиновник может фактически уничтожить/разорить/посадить в тюрьму любого, кто посмеет выступить против него. Для этого чиновнику не нужно изобретать какую-нибудь провокацию – достаточно позвонить судье, и любой судья примет решение не по закону, а так, как выгодно чиновнику. Дети чиновника учатся в элитных школах, он отдыхает на лучших европейских курортах. Не говоря уже о том, что для многих он – царь и бог. Он находится на самой высшей ступеньке общественной иерархии. А что ему предлагает Европа? Откажись от царских привилегий… но в пользу чего? Каких-то мифических прав человека? Чтобы сын немытого рабочего сидел с его сыном и получал такие же возможности? Чтобы кто-то другой, независимый от него и самостоятельный, мог тоже получить лакомый кусочек государственной собственности? Или чтобы, наконец, кто-то заинтересовался: «А откуда у Вас, уважаемый, на 5 родственников 8 квартир и 10 машин?». Или ради того, чтобы снять «диктатора» Лукашенко? Так Александр Лукашенко среднестатистическому чиновнику красиво жить не мешает – наоборот, поощряет его, потому как страх, что всю эту «красивую жизнь» отберут при смене власти, – хорошая мотивация для любого чиновника бороться за сохранение режима.
2. Европейские политики не очень четко представляют себе конечный результат «диалога», т.е. что они хотят этим самым «диалогом» получить. Поэтому на практике все оборачивается так: после долгих уговоров какой-нибудь белорусский чиновник (разумеется, с согласия Лукашенко и прочих «государственных органов») приезжает в Европу, весело проводит время несколько дней и возвращается домой свежим и отдохнувшим. И все. Дальше дело не продвигается никак, результата нет. Зато какой-нибудь европейский политик типа наивной Уты Цапф на радостях отчитается, что он разговаривал с тем-то и тем-то в кулуарах, и этот белорусский чиновник всячески ругал Лукашенко. По сути, Европа за деньги своих налогоплательщиков оплачивает «политический туризм» – т.е. когда белорусские чиновники на халяву катаются в Европу без всяких обязательств и последствий. Так что если цель Европы – это попить водки с белорусскими чиновниками, то пусть они это делают за счет своих политиков. Почему европейские налогоплательщики должны платить из своего кармана за удовольствия политиков? Давайте подсчитаем, во сколько обходились визиты и обходятся до сих пор в рамках этого «диалога», причем – с нулевым результатом. Пора и европейским политикам быть честными и сказать своим избирателям, что цель «диалога с Лукашенко» – это «политический туризм» (скатать на халяву в чужую страну, где дешевые водка, баня, девочки).
3. Европейское общество структурировано, белорусское общество иерархично. В Европе общество структурировано, нельзя подняться на самый верх, перепрыгнув через ступеньки. Это своеобразная «защита от дурака»: чтобы пробиться в обществе и стать, например, президентом, политику нужно сначала стать руководителем своей партии. Он должен обладать необходимыми знаниями, талантами и умениями. В Беларуси общество иерархично: глава иерархии (символ – «отец в семье», все остальные – его «дети») может поднять человека выше или опустить ниже, исходя не из талантов данного члена общества, а из личных предпочтений «того, кто сверху». Таланты, знания или профессионализм не играют никакой роли – место человека в общественной иерархии определяется только лояльностью и преданностью «отцу» и готовностью выполнять его приказы. Поэтому те, кто находятся в непосредственной близи от Лукашенко, продемонстрировали на практике самую высокую ступень лояльности и преданности и доказали многочисленными нарушениями прав человека, что «хозяин» у них только один. А чтобы они в этом не сомневались, Лукашенко на них держит тонны компромата и периодически об этом напоминает, отправляя кого-то в тюрьму. Поэтому любые попытки «диалога» Европы со «вторыми лицами» обречены на неудачу: слишком долго те «вторые лица» боролись и зарабатывали свое «место под солнцем», чтобы так легкомысленно рисковать своим постом ради пустых обещаний и красивых слов (а то, что Европа никогда не выполняет своих обещаний, примеров много, в том числе и пример с Украиной).
4. 4. Любому европейцу с молоком матери вбивают в голову одну мысль: «Нужно договариваться со всеми и вырабатывать правила игры, которые устраивают всех». Любому белорусу вбивают в голову простую мысль: «Европа и США — наши враги. А с врагами не договариваются, их уничтожают». 70 лет Советская власть вбивала в головы белорусам, что Западу доверять нельзя, Запад – это наш враг, он хочет нас уничтожить. За теми, кто сомневался в данной теории, в Советские времена ночью приходили КГБисты и уводили навсегда от семей – кого расстреливали, кого отправляли в концлагеря. Эти же 70 лет европейские власти вбивали в голову идею «диалога». Европеец запрограммирован на диалог, равно как белорус запрограммирован на войну и поиск врагов. Для европейского политика слово «диалог» стало священной коровой, «процесс» заменил собой «результат». Например, европейский болтун Рене ван дер Линден свято верит, что с хулиганом достаточно «провести диалог», чтобы тот раскаялся и «встал на путь исправления». Вот эта слава талантливого «милиционера и укротителя хулиганов» не дает спокойно спать всяким ван дер линденам и гонит их в Минск. Только вот незадача: для хулигана милиционер не друг и не партнер. Договориться с милиционером для хулигана означает потерять авторитет среди других таких же хулиганов и стать предателем. А если еще этот хулиган претендует на лидерство среди других хулиганов и роль уголовного авторитета, то всякие «диалоги» преступника с милицией исключены – это тоже самое, что говорить о «диалоге» между Богом и дьяволом. Можно много спорить, кто Бог, а кто дьявол, но все согласятся, что диалог между светлыми и темными силами невозможен по умолчанию – равно как и диалог между мафией и милицией. В результате таких «переговоров», милиция коррумпируется и становится частью мафии, а светлые силы стремительно темнеют. А бандиты остаются бандитами всегда.
5. В Беларуси понятие «власти» тесно переплетено с понятием «унижение». Почему невозможно уничтожить «дедовщину» в армии без реформы всей системы взаимоотношений? Потому что молоденький новобранец, которого унижают каждый день «деды», мечтает о том дне, когда он сам станет «дедом» и сможет унижать других. Неважно, что этого солдата унижали одни люди, а он будет унижать других: для него важно, что он получает право, т.е. власть унижать кого-то. Что говорит Европа белорусским чиновникам: мы хотим поменять систему. Но для маленького белорусского чиновника это означает, что он в своей карьере прошел через унижение, а он сам не сможет отыграться и не сможет в будущем никого унижать. Чиновник в Беларуси понятие «власть» именно так и воспринимает – право унижать других и делать то, что он считает нужным, пусть даже это и самодурство. Любым попыткам договориться будет мешать именно этот психологический фактор: так, значит, меня унижали, а тех не будут? Нет, так не пойдет, пусть и ОНИ испытают то, что пришлось пережить мне. Нет, пусть попробуют, как мне было сложно и трудно.
6. В Европе «первый» – не значит, самый умный. А в Беларуси: в любой организации не может быть никого, кто умнее «лидера номер 1». «Лоббирование» в Беларуси запрещено законом. В Беларуси это особенно заметно в маленьких негосударственных организациях – посмотрите на «лидеров второго звена»: среди них нет никого, кто умнее руководителя. Мало того, в очень многих организациях члены копируют лидера. Приходит руководитель НГО Сидоров, а вместе с ним приходят несколько маленьких сидоровых. Они часто даже внешне похожи на своего лидера. В свою очередь, чиновники копируют главного чиновника: по начальнику ЖЭУ Вы можете узнать многое об Александре Лукашенко. Во всех исполкомах сидят тысячи маленьких лукашенок, копирующих своего хозяина даже интонациями в голосе. В Европе считается нормальным, что «лидер номер 1» не может знать все: соответственно, возле него могут быть консультанты – те, кто знает больше него в какой-то сфере. В Беларуси это неприемлемо, «лидер номер 1» принимает решение, исходя из своего развития и талантов, но не по совету консультантов. Поэтому попытки Европы поговорить со «вторыми лицами» обречены на неудачу. Именно потому что «вторые лица» в Европе обладают влиянием и могут посоветовать что-то хорошее своему руководителю, слово «лоббист» не является плохим в сознании европейца. А вот «вторые лица» возле лидера в Беларуси посоветовать ему ничего не могут, он не слушает их «советов» – хотя бы из опасения, что «советчики» рано или поздно попытаются забрать у него власть. Да и за «лоббирование» в Беларуси можно схлопотать немалый срок в тюрьме, быть «лоббистом» – запрещено Уголовным Кодексом.
7. Нужно понимать, что без согласия Лукашенко ни один чиновник не поедет за рубеж: во-первых, потому что это запрещено законом, и чиновник должен в любом случае получить согласие своего вышестоящего начальства на поездку даже на отдых; во-вторых, как правило, те, кто выезжают, совершили уголовные преступления (как правило, в сфере нарушений прав человека) и на них у Александра Лукашенко есть компромат. Поэтому для чиновника любая попытка провести переговоры не в русле запланированных Лукашенко автоматически ведет к тюрьме. В связи с этим возникает два вопроса: а) зачем Европе вести диалог с преступниками и б) можно ли не запачкать свои чистые руки, когда пожимаешь руку в крови?
8. В представлении Александра Лукашенко вести диалог можно только с равными. Кто равен Лукашенко, президенту Беларуси? Уго Чавес, поскольку он тоже президент. Ким Чен Ир – поскольку он тоже президент. Белорусская оппозиция в понимании Александра Лукашенко слабее, потому что она не у власти. А зачем договариваться со слабыми? Белорусские избиратели такой «диалог» однозначно воспримут как слабость Лукашенко (пошел на переговоры с теми, кто слабее – значит, сам не такой сильный), и он не может это не понимать. Тем более, что для Лукашенко идти на переговоры с оппозицией – значит, демонстрировать, что в Беларуси еще есть политики. Это опасно, потому что у общества может появиться идея – заменить одного политика другим. А если политик в Беларуси всего лишь один, как он сам себя позиционирует, то на кого его можно менять, да и зачем ему, одному-единственному, с самим собой договариваться? В Европе, особенно в парламентских республиках, очень часто все решает меньшинство: не редкость, когда голоса именно самой маленькой партии определяют, кто будет формировать правительство. И поэтому европейцы не боятся идти на диалог с теми, кто слабее. И общество с пониманием относится к такому диалогу. В Беларуси любые переговоры идут с «позиции силы»: кто сильнее, тот и прав. Слабые в белорусской политике не выживают, их не жалеют, им не помогают. Со слабыми не разговаривают, их либо уничтожают, либо на них не обращают внимания. Зачем разговаривать со слабыми? Их нужно уничтожить.
9. В Европе в основе политических взаимоотношений лежат торговые отношения, в Беларуси – «идет война народная, священная война». Что это означает в реальности? В Европе политики умеют торговаться: «твоя партия входит в мою коалицию и вы получаете 5 мест в правительстве». В Беларуси никто не торгуется: «я сильнее тебя, поэтому я забираю все места в правительстве». Именно поэтому письмо Александра Милинкевича к Александру Лукашенко выглядит понятно и красиво для европейцев, а у белорусов вызывает либо смех (вот ведь клоун, предлагает Лукашенко объединиться и отказывается от борьбы за власть – что недопустимо для политика), либо возмущение (Александр Милинкевич нас предал и пытается продаться Александру Лукашенко).
10. В Беларуси «своих не сдают», а в Европе живут предатели. Белорусское общество очень внимательно следит за поведением европейских политиков. Идея «диалога между официальным Минском и Европой» – это сигнал для всех белорусов: в Европе живут предатели, которые для достижения своих целей готовы «сдавать своих». Что это означает для белорусских чиновников? Делай, что хочешь, но не предавай Лукашенко, и Лукашенко тебя не предаст. А Европа «своих сдает». Не доверяй европейским политикам, потому что если они легко отказались от своих сторонников в Беларуси ради призрачного «диалога» с противниками, то какие гарантии Европа может дать белорусским чиновникам, которые далеко не носители европейских ценностей? Правильно, никаких. Т.е. белорусским чиновникам «диалогом» Европа дает хороший урок: не верьте нам, мы Вас предадим завтра точно также, как сегодня предали проевропейских политиков Беларуси. Идея «диалога Европы с Лукашенко» – это ясный сигнал всему белорусскому народу: свяжись с Европой, она тебя предаст в любой момент. Опасно смотреть в сторону Европы.

Парадокс, но своей идеей диалога Европа вынуждает и белорусских оппозиционных политиков, и белорусское общество смотреть в сторону России – Россия не предаст, она «своих не сдает». Вон она сколько боролась и продолжает бороться за Виктора Януковича на Украине. А за кого так Европа хоть раз боролась в Украине или в Беларуси? Правильно, ни за кого. Т.е. Европа толкает белорусское общество в объятия России. Россия – стабильный партнер: даже злясь на Лукашенко, она не принимает жестких мер. А кому же захочется быть партнером предателя? Стало совсем понятно, что Европа – это нестабильный партнер. Европа, даже не злясь ни на кого, метается из стороны в сторону и в любой ситуации легко откажется от своих сторонников в Беларуси. А значит, очевидно, белорусам как раз таки нужно искать помощи в России. Т.е. все эти крики Европы о диалоге подталкивают белорусское общество в более тесные объятия Кремля. Возможно, это и есть тайная миссия некоторых европейских политиков? Они просто были завербованы Российским КГБ/ФСБ и работают на Кремль?

Чем отличается ошибка врача от ошибки политика? Ошибка врача стоит жизни одному человеку, ошибка политика приводит к тысячам, а то и сотням тысяч жертв. Если сегодня Европа ошибется с выбором стратегии в отношении Беларуси, то завтра Беларусь откажется от Европы в пользу России. И это будет осознанный выбор целой нации, а не отдельных политиков.

Вывод: пока Европа в очередной раз с упоением играет в игру «диалог с белорусским режимом» и наступает на те же грабли, что и в 2001 году, несколько миллионов белорусов оказываются заложниками этой «игры». Потому что выходов из этой «игры» только два: либо голод, вымирание и нищета белорусского народа под «мудрым» руководством «непогрешимого», либо еще более тесные взаимоотношения с Россией.

Понятно, что первый вариант выгоден Александру Лукашенко. Понятно, что второй вариант выгоден России. Но где тут выгода Европы?

Ольга Карач