Какая она — современная Германия? Какого отношение самих немцев к мигрантам? Дмитрий Питерский, председатель Клуба русскоязычных пенсионеров в Эссене, председатель правления всегерманского общества «Достоинство в старости» — о себе, пенсионерах-эмигрантах, а также как стать «своим» в чужой стране – в проекте «Окно в Россию».
— Скажите, Дмитрий, когда и почему Вы оказались в Германии?
— В Германии люди оказываются по разным причинам. У меня были личные: я хотел жить и реализоваться на Западе. Переехал я туда из Москвы по так называемой «еврейской линии» в 1992 году, когда мне было 36 лет.
— Хочу Вам задать вопрос, который меня давно волнует. Во время войны немцы уничтожили миллионы евреев. Почему наши русские евреи c таким удовольствием едут и живут в Германии?
— Опять-таки по разным причинам. Во-первых, современная Германия очень мало схожа с той Германией, о которой Вы говорите. Это современная западная демократическая страна, очень толерантная к иностранцам. Я здесь современных немцев никогда даже бы не сравнивал с теми. Ну, язык у них один, а ментальность совсем другая. Это европейцы, у которых гораздо меньше ксенофобии, чем, например,у французов. Я часто бываю во Франции и вижу это постоянно.
— Можно ли тогда говорить о том, что этот вопрос для наших современников, проживающих в Германии, фактически не стоит?
— Может быть, только для пожилых людей, которые непосредственно имели к войне какое-то отношение. Я бы не сказал, что людей среднего возраста, таких как, например, я или молодежь, это как-то трогает. Они рассматривают Германию как современную, демократическую страну, где очень комфортно жить и открываются большие возможности, особенно для молодых.
— Вы высказали свою точку зрения. А как сами немцы относятся к иностранцам, к русским, евреям?
— Да, этот вопрос очень интересный. Я, кстати, им занимался профессионально. Мы проводили большое количество опросов. И то, что я сказал насчёт нашей стороны, по результатам опроса пожилых соотечественников, в частности еврейских мигрантов, приблизительно подтверждается. Что касается самих немцев, которым такие вопросы также задавались, то тут очень интересная ситуация. Скажем, российские немцы в России считались немцами, а здесь считаются русскими, как и евреи. Российские немцы даже сами часто называют себя «русаками»! Все они русские в том смысле, что приехали из бывшего Советского Союза или уже непосредственно из России. Говорят все по-русски лучше, чем по-немецки. А в Германии существует очень интересный момент: к тебе относятся как к иностранцу до тех пор, пока ты не начинаешь свободно говорить по-немецки. Я говорю относительно свободно. Отсюда и мой ответ. Я прожил здесь 20 лет, у меня немецкое гражданство и я не завишу от социальной помощи. Это тоже, кстати, очень важный момент. Я в глазах местных немцев не являюсь иностранным «социальным паразитом», принципиально зарабатываю свои деньги сам. Поэтому и отношение ко мне соответствующее, в целом нормальное.
— Я знакома с людьми, которые приезжали в Германию уже в пенсионном возрасте и прекрасно там устраивались на те социальные пособия, которые выплачивает государство, не желая даже учить язык. Большое ли число подобных людей в Германии?
— Конечно, потому в Германии, если ты зарабатываешь меньше полутора тысяч евро в месяц, нет смысла работать, а есть смысл находиться на пособии и иметь свое свободное время. То есть ничего не делать и получать те же деньги, потому что пособие на семью из двух человек составляет где-то 1300 евро чистыми. И плюс еще медицинская страховка и некоторые льготы бесплатно. Вот эти полторы тысячи и получаются. Но здесь есть такой моральный момент. Одно дело ты социальный нахлебник, зависишь от общественной поддержки и имеешь соответствующее к себе отношение. И совсем другое, когда ты сам зарабатываешь деньги. Я для себя с самого начала решил работать в этой стране по специальности – экономическая география России и постсоветского пространства. И хотя у меня не всегда это получалось, я для себя решил: лучше буду зарабатывать эти полторы тысяч, чем получать пособие. Это была моя цель.
— А получают ли наши эмигранты, живущие в Германии, пенсии так сказать местные и пенсии российские?
— Здесь существует две большие группы наших пенсионеров. И первая — это российские немцы, их сотни тысяч. У них система такая. Приезжает человек в Германию, сразу получает гражданство, и его пенсионный стаж в бывшем СССР с помощью определенных коэффициентов учитывается при начислении немецкой пенсии. Всё это относится, правда, не ко всей немецкой иммиграции, но лишь к т.н. «поздним переселенцам», категория которых строго регламентирована немецким законодательством – «Федеральным законом об изгнанных». Грубо говоря, приравнивается к стажу такого же работника, например, шахтера к шахтеру, но с понижающими коэффициентами, что справедливо, поскольку человек никогда не работал в Германии. И у него получается пенсия, которая приблизительно равна социальному пособию.
Но есть одна «фишка», которая заключается в том, что этот человек может подрабатывать, иметь денежные накопления, машину, недвижимость. В Германии пенсионер, если ему 65 лет и он вышел на пенсию, может спокойно продолжать трудиться и пенсия в большинстве случаев будет начисляться. Другое дело, российские евреи, к которым я тоже принадлежу, тут другая ситуация. Им не учитывается российский стаж, а человек сразу получает социальную помощь, а подрабатывать, иметь накопления и какие-либо доходы практически не может. Такие законы. И никуда не денешься. Правда, российские евреи могут получать пенсию российскую, которую они заработали в России, но она у них целиком вычитается из социального пособия.
Ведь социальное пособие дается только тем, у кого нет других источников существования. Вот я прихожу и говорю — я бедный, несчастный, зарабатываю ноль. — Получи свои полторы тысячи, говорят. Другой вариант. Я прихожу и говорю: я не такой уж бедный, несчастный, у меня еще 300 евро российская пенсия. Мне говорят, ну, хорошо, получайте свою российскую пенсию, а до полутора тысяч мы вам доплатим. Вот и всё. То есть, понимаете, российской пенсии как бы нет. И такая же ситуация, кстати, у российских немцев. Им тоже российскую пенсию не дают, им дают немецкую. Но она просто больше российской.
— Мне бы хотелось еще поговорить с Вами о наших соотечественниках-«сеньорах» – так называют в Европе тех, кому за 50. Как они живут, как проводят время?
— Во-первых, местные жители относятся к термину «сеньор» очень осторожно. Для них сеньор – это человек весьма преклонного возраста. Мои немецкие приятели, которым под 60, обижаются, когда я их так называю, даже в шутку. Теперь отвечаю на Ваш вопрос. Здесь очень большую роль играет язык, насколько человек его усвоил. Второе – насколько он интегрировался в местное общество. Даже можно, не владея языком, всё-таки активно участвовать в работе различных организаций. Мы для этого свое общество и организовали – Клуб русскоязычных пенсионеров города Эссен, председателем которого я являюсь. Многие немецкого языка не знают, а участвовать в общественной жизни хотят. Хотят посещать какие-то культурные мероприятия, ездить на экскурсии и прочее, прочее. Ну а третье – это конечно самозанятость. Ведь многие люди настолько увлечены какими-то своими делами, что их не очень интересует местная общественная жизнь. Кстати, наш клуб является подразделением крупной городской немецкой структуры, которая осуществляет финансирование и организационную поддержку. Это – к вопросу о толерантности общества и об отношении к нам немецких властей.
— Ну, это вполне естественно. Мы с Вами тоже жили в Советском Союзе, и не все у нас были активистами и общественными деятелями. Кто-то сидел тихо в своей квартирке и прекрасно себя чувствовал.
— Тут ещё, конечно, накладывается то, что ты всё-таки в чужой стране находишься. В России вышел на улицу, пообщался с кем-то или позвонил по телефону. Здесь это немножко ограничено. Но для этого и существуют такие общества, как наше. И такие международные проекты Евросоюза, как «На пути к активной европейской гражданской позиции», в котором я участвую, как председатель своего клуба. Кроме того, я возглавляю Всегерманское общество «Достоинство в старости», основная цель деятельности которого – способствовать повышению морального и материального уровня жизни пожилых еврейских иммигрантов в Германии.
— Дмитрий, а как сложилась в эмиграции Ваша жизнь?
— С самого начала я пытался профессионально использовать свои российские знания, опыт и контакты. Это удалось реализовать лишь частично, так как постоянной работы в университете, НИИ или какой-либо консалтинговой фирме я так и не получил. Только временные контракты и участие в конкретных среднесрочных проектах. Думаю, что проиграл не только я, но и германская географическая наука, ведь в стране немного найдётся географов моего уровня, столь хорошо знающих региональную географию России, как я. Смотрите – университетский диплом, кандидатская степень, свободное владение немецким и хорошее английским, 15 лет стажа в проектном институте Гипрогор в Москве и ещё столько же в немецких НИИ, университетах и консалтинговых фирмах. Да ещё и профессиональные связи в России!
С удовольствием уже много лет занимаюсь преподавательской деятельностью. Читал лекции и делал доклады по региональной географии России в различных университетах с обязательной практикой на моей родине. Общее количество студентов, будущих немецких дипломированных географов, проходивших такую практику под моим руководством в университетах и НИИ Москвы, Петербурга и Смоленска, приближается к 200! Не сомневаюсь, что, благодаря этим практикам, понимание проблематики и имидж России, о значении которого сейчас так много пишут в российской прессе, в глазах молодых немецких студентов-географов повысился. Повысился настолько, что двое моих лейпцигских и берлинских студентов нашли себе в Смоленске русских жён. Так что я весьма и весьма способствовал… Может быть, меня пригласят на российское телевидение в шоу «Давай поженимся»?
Ну а теперь я несколько переключился на международные проекты, связанные с интеграцией или лучше сказать вовлечением пожилых русскоязычных мигрантов в общественную жизнь.
— Скажите, Вы прожили в Германии 20 лет. Как Вы себя там чувствуете сегодня?
— В общем, я чувствую себя хорошо интегрированным в это общество. Конечно, у меня есть родина, где я родился. Есть там друзья, коллеги, остались родственники. И я с большим вниманием слежу за всем, что происходит в России.
— Это Вас действительно волнует?
— Да, очень…
