Судья Минского межгарнизонного военного суда майор Малевич 30 апреля 2012 года огласил решение: Производство по делу ефрейтора Бенеша, обвиняемого по части 1 статьи 443 УК прекратить в связи с примерением сторон.
Правозащитники ГК «Наш Дом » присутствовали на процессе от начала до конца. И решение судьи о прекращении производства считают правильным. Но вот основание прекращения (примерение сторон) Уголовно-процессуальным кодексом для статьи 443 (дело публичного обвинения) не предусмотрено (статья 26 УК). В данном случае должен быть оправдательный приговор.
Дело возбуждено послее ссоры между между военнослужащими одного призыва: рядовым Омельченко и ефрейтором Бенешем. Поссорившиеся обменялись по одному удару кулаком. Удар ефрейтора оказался более точным и под глазом рядового образовался синяк.
Омельченко ударил первым. Причем старшего по воинскому званию. По всем канонам он – зачинщик. Бенеш ответил лишь ударом на удар целях самообороны. Однако именно Омельченко назначили потерпевшим, а Бенеша – обвиняемым. Требования части 2 статьи 34 УК о том, что действие совершенное в состоянии необходимой обороны преступлением не является, военной юстицией проигнорировано. Бениш не превысил пределов необходимой обороны. Ефрейтор стал обвиняемым, поскольку публично заявил о дедовщине в части.
Оснований, предусмотренных статьей 443 УК для возбуждения уголовного дела, не было. Отсутствовало насилие, издевательство, жестокое обращение, лишение свободы, использование в личных целях, вымогательство, отобрание вещей. Наказание в таких случаях — трое суток ареста максимум. Омельченко, как зачинщику, на двое суток больше.
Увы, военначальники поступили с точностью наоборот. Причина — поощряемая офицерами махровая дедовщина в 15-й зенитной ракетной бригаде.
Помимо уже привычного разделения на старших и младших по сроку призыва младших разделили на две части («первый» и «второй» сорт). «Первый сорт», те кто всячески угождал старослужащим, а второй – те, у кого позвоночник не слишком гибкий.
Именно в этом кроятся истоки произошедшего. Омельченко был «первого сорта», а Бенеш – «второго.» Омельченко по силе возможности пытался унизить Бенеша, а когда тот потребовал прекратить – толкнул или ударил последнего. Как было на самом деле сказать трудно — свидетелей не было.
Зато по факту отобрания старослужащими у Бенеша наручных часов и пропажи мобильного телефона в возбуждении уголовного дела отказано.
На процессе, как только Бенеш начинал говорить о дедовщине, как источнике конфликта, судья тут же обрывал обвиняемого и предупреждал об ответственности за клевету (я, находясь в зале суда, воспринимал это как судейскую угрозу Бенешу). Обрывая речь обвиняемого судья также ссылался на статью 301 УПК провозглашавшую, что судебное разбирательство уголовного дела проводиться только в отношении обвиняемого и лишь по тому обвинению, которое ему предъявлено.
Но не надо путать «божий дар» с яичницой. Суд вправе останавливать обвиняемого в случаях, когда он касается обстоятельств не имеющих отношения к рассматриваемому уголовному делу (статьи 345, 346 УК). Но ведь именно дедовщина является первопричиной произошедшего. Однако и предварительное следствие, и суд всячески препятствовали установлению причин и условий, способствующих совершению инкриминиркемого преступления.
Государственнй обвинитель, майор Олейник, не имея на руках ни одного подтверждения инкриминируемого преступления (а признание потерпевшего таковым не является) предложил суду назначить обвиняемому три месяца ареста. При этом заявил, что смягчающие и отягчающие обстоятельства отсутствуют.
«Не заметил» представитель военной юстиции чистсердечного раскаяния обвиняемого. «Не заметил» даже зачатков воспитательной работы на командном пункте бригады: ни потерпевший, ни обвиняемый за год службы не имеют ни взысканий, ни поощрений.
«Не заметил» резких различий в характеристике обвиняемого до возбуждения уголовного дела и после.
Явно смахивает на профессиональную некомпетентность майора юстиции. Судебный процесс похоже нужен был лишь для «втирания очков» – демонстрации борьбы с дедовщиной.
Валерий ЩУКИН
