Огромное количество беларусских политзаключенных приговариваются к «химии». Так в Беларуси называют ограничение свободы с направлением в исправительное учреждение открытого типа. Чаще всего оно находится далеко от дома человека: людей из Гродно направляют в Витебск, брестчан — в Могилевскую область, минчан — в Гомельскую. Порядки здесь менее строгие, в сравнении с колонией. Но главное объединяющее звено — рабский труд — увы, остаётся.

Что такое беларусская «химия»?

Приговоренные к «химии» живут в корпусах, чем-то похожих на общежития. По стране таких учреждений 29. Снаружи они похожи на обычные жилые дома, разница только в решетках на окнах. Люди размещаются в секциях или комнатах Спят они на двухъярусных кроватях. Они находятся под надзором и обязаны выполнять правила внутреннего распорядка, а ещё платить за проживание, покупать и готовить себе еду. Все без исключения обязаны работать, чаще всего это самый низкоквалифицированный и малооплачиваемый труд в сельской местности.

Осужденные могут пользоваться телефоном и интернетом, а иногда — даже покидать учреждение для поездки домой. Но и взыскания здесь также имеются — за нарушение режима можно получить выговор, попасть в карцер или и вовсе в колонию. Политзаключенным в этом плане труднее всего, ведь большинство из них сразу ставят на профилактический учет. Их обязывают каждый час расписываться в комендатуре, громко говорить при этом свою фамилию и фразу «склонен к экстремизму и деструктивным действиям». Выходить куда-либо без сопровождения нельзя, даже за лекарствами и молоком заключенные выходят после множества просьб.

Зарплаты у заключенных на «химии» очень разные. Есть те, кто получает более 2000 рублей, — обычно это попавшие на столичные предприятия. Есть и те, кто с трудом наскребает на 500 рублей. Из этих денег им нужно платить за общежитие, покупать продукты, одежду. Многим помогают родственники. Разные и работы: администрации учреждения открытого типа выгодно, чтобы как можно больше заключенных работали в одном месте, ведь так их проще контролировать. Поэтому искать работу самостоятельно заключенным не разрешают. Никого не интересует специальность человека, поэтому люди с высшим образованием убирают навоз в колхозах, моют автомобили, разгружают фуры, работают на полях. На работу можно отправиться без завтрака, если сотрудник исправительного учреждения не дал утром нож, чтобы нарезать колбасу или сыр для бутерброда.

Труд заключенных «химии» никогда не был престижным или высокооплачиваемым. Например, в 2017 году в исправительном учреждении открытого типа №1 в Бресте для женщин узницы получали в среднем 380 рублей (при минимальной зарплате в 265 рублей). До 70 процентов заработка у женщин уходило на покрытие расходов на содержание детей. Остальное тратили на еду. Работы предлагались разные — кому-то везло устроиться санитаркой в больницу.

В январе 2021 года осужденные, отбывающие наказание в исправительном учреждении открытого типа в Мозыре подали жалобу в Генеральную прокуратуру о злоупотреблении служебными полномочиями начальником учреждения Дмитрием Дивановским, а также его заместителями Дмитрием Пивоваровым и Дмитрием Астаповичем. В жалобе говорилось, что покинуть комендатуру было невозможно без сопровождающего, даже если нужна экстренная медицинская помощь, что количество ежедневных проверок увеличилось до 6 в день, что лежать и сидеть на кроватях запрещено даже больным с высокой температурой. Температура в комнатах — всего +14 градусов, и заключенным даже не выдавали дополнительные одеяла. Администрация ИУОТ читала всю корреспонденцию, которая приходила узникам учреждения. Бытовые условия также оставляли желать лучшего: кухня и душ работают только по расписанию, и многие оставались без душа и еды, а в спортзал, который присутствовал в здании, заключенные не могли попасть. Узники «химии» оказались лишены поездок домой. После появления письма силовики стали вызывать подписантов и спрашивать, добровольно ли они ставили свои подписи, а на одного из организаторов сбора подписей оформили нарушение режима.

Как «химию» отбывают  политзаключенные?

Весной 2021 года один из политзаключенных поехал отбывать наказание в такое учреждение. Ему пришлось работать полеводом — ходить за трактором и собирать камни. Такую работу оплачивали 60 копейками в час (0,2 евро). Отказаться от работы нельзя, это нарушение. Работу, где зарплата выше минимальной, политзаключенным не дают — скорее всего, с помощью дешевой рабочей силы закрываются вакансии, на которые никто не хочет устраиваться. Многие сельскохозяйственные предприятия именно так и выживают — за счет рабского труда политических осужденных.

По сведениям политзаключенного, никого не волнует состояние здоровья человека. Сотрудники исправительного учреждения не разрешают общаться с врачами, обещая проблемы, если заключенный обратится за помощью. Поэтому работают все: и пожилые, и люди с инвалидностью, и люди с медицинскими показаниями. Если у политзаключенных случается производственная травма, администрация «химии» прикладывает все усилия, чтобы они сказали, будто получили ее за пределами предприятия, в противном случае угрожают проблемами. 

Весной 2021 года в ИУОТ №7 в Пружанском районе попал политзаключенный Владислав Устин, осужденный за насилие в отношении сотрудника милиции (статья 364 УК). Спустя пять месяцев парню удалось сбежать. По приезде в учреждение Владислав хотел попасть в местную торговую сеть «Евроопт», но туда его не отпустила администрация учреждения. Затем он пошел в фермерское хозяйство, но зарплата, которую там платили, была слишком маленькой, а работы нужно было выполнять много. «Мы перебирали и сажали картошку, красили бордюры, подметали территорию, оленей кормили, чистили сараи. За день могли две-три фуры по 20 тонн разгрузить — когда таскал эти сетки с картошкой, спина, конечно, стонала. Частник сказал, что и 400 рублей для нас — много», — вспоминал Владислав. После этого он пошел на сельхозпредприятие, где осужденным платили меньше, чем обычным работникам. За июнь 2021 года Владислав получил 220 рублей (75 евро). В августе 2021 года по графику парень должен был работать по 15 часов в день и покидал комендатуру уже в 4.30 утра.

В мае 2021 года еще один политзаключенный, который отбывал наказание по статье 369 УК (оскорбление представителя власти), рассказал, что по прибытии на «химию» у него с карточки списали 250 рублей. Эти деньги ушли на погашение долгов: у политзаключенного образовалась задолженность по кредитам и рассрочкам около 2000 рублей. И еще 500 рублей он должен был выплатить пострадавшему в качестве моральной компенсации. В исправительном учреждении он устроился на деревообрабатывающую фирму, однако там его уволили в конце первого месяца, даже не заплатив. В итоге он попал на ферму, где зарплата очень маленькая. Из этого скудного дохода государство вычтет у него порядка 40 процентов на погашение задолженностей. А еще 70 рублей мужчина заплатит за проживание в исправительном учреждении.

Политзаключенный Дмитрий Кулаков сбежал с «химии» в июле 2021 года. Он должен был отбывать 3,5 года ограничения свободы в Шклове за насилие в отношении сотрудника милиции (статья 364 УК) и оскорбление представителя власти (статья 369 УК). Дмитрий попал на работу на пилораму, где проводил с 8 утра до 19 вечера. Иногда там не было работы, и заключенных заставляли подметать полы. Зарабатывал мужчина около 200 рублей в месяц после вычета всех налогов и штрафов. В исправительном учреждении Дмитрий переболел коронавирусом, но в карантин его не поместили, вместо этого заставили выпить таблетку. Еще его отговорили от необходимой операции — в итоге у мужчины начался артроз. В один из дней своего нахождения в неволе мужчина проглотил часть металлической ложки. Так он выразил протест против того, что его не пустили на запланированное свидание с женой и ребенком. После этого его отправили в штрафной изолятор на 10 дней.

В сентябре 2021 года в исправительное учреждение открытого типа отправилась студентка Дарья Чайко из Лиды. Ей присудили 2,5 года ограничения свободы за комментарии в чатах. Несмотря на болезнь легких, из-за которой Дарья даже брала академический отпуск, девушку направили на «химию» в Витебск. На следующий день после прибытия она заболела от сырости и холода. На 38 осужденных женщин в учреждении — два холодильника, две плиты, одна душевая кабина и два туалета. В комнатах от 6 до 12 человек. Горячую воду включают утром на два часа, днем на три и вечером на два, плиты тоже работают по часам. Девушек направляют на работу уборщицами (они моют кабинеты, вагоны в депо, камеры в СИЗО) или на лесопилку. В основном они получают 400-500 рублей. Из них более 50 рублей уходит на оплату общежития. У кого есть долги или алименты — тот оплачивает еще и это. Дарью, как политзаключенную, сразу поставили на учет как склонную к экстремизму. Она спит только на верхних нарах и в нерабочее время каждый час ходит отмечаться в комендатуру. 

Еще одного заключенного, свидетельство от которого появилось в декабре 2021 года, устроили на работу на один из минских заводов. В первый месяц он заработал 1 000 рублей, а потом с каждым месяцем стал получать всё меньше и меньше. В итоге в ноябре в расчетном листке значилось 640 рублей (219 евро). В декабре он начал работать по 12 часов в сутки, чтобы получать больше, но ожидания не оправдались, и на руки ему выдали 620 рублей. Заключенный работал даже в свой больничный — и не был уверен, что ему заплатят зарплату вообще. Когда он попытался разобраться с беззаконием, то столкнулся с хамством и криком.

Как ужесточают наказание приговоренным к «химии»?

В июне 2021 года с «химии» в колонию попал могилевский активист Владимир Цурпанов. 62-летний мужчина был осужден на три года «химии» за оскорбление судьи. Он поехал отбывать наказание в горпоселок Круглое. На своей странице в Facebook активист рассказывал, что соглашался работать только при соблюдении его трудовых прав при отбытии «химии». А именно — требовал зарплату, соответствующую минимальному размеру, который гарантирует государство. Минимальная зарплата в Беларуси составляет около 400 рублей (136 евро). За это на него завели уголовное дело по статье 415 УК (уклонение от наказания). Отягчающими обстоятельствами стали дисциплинарные взыскания, которые налагались на политзаключенного за то, что он в неразрешенное время лежал и сидел на кровати, его спальное место не было заслано должным образом, а на кровати и на тумбочке лежали личные вещи. Сотрудники спецкомендатуры на суде говорили, что Владимир Цурпанов требовал, чтобы с ним говорили по-беларусски и оформляли документы на беларусском языке, а еще предложил организовать в исправительном учреждении курсы беларусского языка. В итоге активиста осудили на три года лишения свободы в колонии. 

Еще один случай попадания с «химии» в колонию произошел в феврале 2022 года. 47-летний Роман Смолькин, осужденный на два года за оскорбление начальника солигорской милиции, получил нарушение за то, что он опоздал на лекцию и уснул под нарами. Его приговорили к 9 месяцам лишения свободы в колонии общего режима. Романа приговорили к «химии» за комментарий «Вконтакте». В учреждении открытого типа в Витебске он находился с октября 2021 года.

А мы отметим, что только за первые полтора месяца этого года в Беларуси умерли двое осужденных, приговоренных к «химии». Дмитрий Дудойть, отбывавший наказание в Могилеве, покончил с собой. Еще один заключенный умер в Пружанском районе — он перенес инсульт, жаловался на сердце, но его все равно устроили на работу. Мы не уверены, что число погибших не увеличится, ведь в жестоких условиях «химии» может произойти все, что угодно.

Материалы по этой теме:

Средняя зарплата в Беларуси в 2 раза ниже, чем в России У половины минчан зарплата гораздо ниже средней День работников социальной защиты: сколько денег государство выделяет на «социалку»? Начальник «химии» получил пять лет за избиение осужденных Декабрьские политзаключенные: кто из беларусов встретит Рождество и Новый год за решеткой Сущность домашней «химии»