(Не)Детское дело

Интервью c Дарьей Опушкиной (имя и фамилия изменены по соображениям безопасности)

Имя интервьюера: Евгения Иванова

Е.И.: Расскажите, пожалуйста, немного о себе?

Д.О.: Началось с того, что мы с мужем, будучи молодой без детей, переехали жить из города в деревню. Сейчас у нас двое детей. Род деятельности: Муж-строитель, ремесленник, агроном. Я занимаюсь вопросами диетологии, ремеслом (шитьё, вязание). Отчасти решение переезда в деревню было связано с сильным ухудшением моего здоровья. Ущерб был нанесён учёбой и моей профессиональной деятельностью провизора (вынуждена была в корне пересмотреть своё отношение к медпрепаратам и воздействию их на человеческий организм), следовательно, пришлось полностью менять образ жизни. Мужу для полноценной реализации не хватало своей земли под ногами. Больших капиталов мы не имели и большую часть строительно–бытовых вопросов пришлось решать самостоятельно.

Е.И.: Расскажите, пожалуйста, о том, что произошло после рождения вашего первого ребенка.

Д.О.: Постепенно, осваивая новые горизонты, мы были целиком поглощены преобразованием себя и своего владения. Шёл первый год нашей жизни в своём доме – я забеременела. Это было начало ознакомления с подводными камнями Женской Консультации, далее роддом, а потом участковый педиатр. Современное отношение медицины к людям очередной раз показало своё истинное лицо (человечное отношение к людям, заинтересованность в их здоровье, не имеет ничего общего с лицами, живущими узким эгоизмом, престижными, неплохо оплачиваемыми должностями и личными страхами потерять доход). Как не печально дорога деградации становится аппетитом. Именно личный страх потери комфорта движет вытекающей логикой – ничего личного, такова моя работа. Деятельность ведётся бурно, красочно по бумаге всё законно. Что произошло после рождения ребёнка? Нас стали пытаться «раскатывать» по накатанной схеме. Мы считаем, что многое из происшедшего было непосредственно связано с семьёй алкоголиков, живущей рядом с нами. Взгляды и отношение «социальных благодетелей» (врачей, соц. служб, учителей и прочее) к нам были аналогичны взглядам на семью алкоголиков. Разница лишь в том, что нас отнесли в разряд сектантов. Причины (как нам позже объяснили): нормальные люди из города в деревню не переезжают добровольно; наше питание в корне отличается от общепринятых деревенских норм одно то, что мы не берём колбасу и макароны в магазине уже многих смущало; нет телевизора, не от бедности – в корне не интересует; странные технологии строительства; ведение огорода вообще не поддается пониманию (какая-то Пермакультура); по вечерам махание ногам, руками, какие-то тренировки, говорят джиу-джицу. А еще наше место работы. В то время о ремесленной деятельности мало кто слышал и это ни как не воспринималось, но увидев бумажку — закатывали глаза; а самое главное вообще не пьют. Этого было достаточно, чтобы сказать о нас «ну, точно секта».

Что делали социальны службы? Первая встреча, все они своими глазами хотели убедиться, что сплетни о нас — правда, типа что действительно нет телевизора и совсем не пьют. Убедившись, вывод был однозначен — неадекватны. Как правило, они ходили минимум два, три человека и более среди них обязательно был милиционер, вопросы при каждом визите повторялись практически одинаковые: « Чего вы сюда приехали?», «Почему вы отказываетесь от прививок?», «У вас здесь совсем места мало» (как упрёк) о какой либо помощи никогда речи не шло. Типа: «Почему у вас шторы жёлтые, а не зелёные?» Почему у вас лежат тыквы вместо кабачков? и т.д. – «Так жить нельзя !» Никаких объективных вопросов мы не слышали. Отвечать на них было, что со стенкой говорить. В следующий приход они спрашивал тоже самое. Таким «Макаром» они пытались подвести нас под понятие неблагополучной семьи. Весь их настрой был понятен и ждать развязки аналогичной семье напротив мы не собирались (у соседей отобрали детей).

Е.И.: Как реагировали на все происходящее Вы? Что чувствовали? Что думали?

Д.О.: Мне были неприятны частые визиты незнакомых людей. Ко мне ходили толпы женщин разного возраста. И не одна не поинтересовалась, как я себя чувствую, как чувствует себя ребёнок. В то время у меня было много вопросов, на которые даже родная мама не могла ответить. Мне надо было войти в новый темп жизни – с маленьким ребёнком, который плачет и не спит, и я не знала почему. После родов я себя очень плохо чувствовала, из-за плохого питания пять дней в роддоме, я ослабла, у меня были проблемы с грудным кормлением, бессонные ночи. Муж ночью приседал с ребёнком на руках, а днём работал. Мне были неприятны визиты социальных служб без предупреждения в не нужное время – когда сплю, не помыта посуда, кормлю ребёнка, я не понимала их бестактности заходить без стука, как к себе домой. Мне было всё неприятно, местами казалось, что это дурной сон, и я сейчас проснусь, и он развеется, но нет, сон не проходил.

Е.И. Как реагировал папа?

Ярослав Опушкин [муж Дарьи]: у меня в голове всё чаще и чаще звучали слова «Суверенная, демократическая республика». Очень сложно было не сорваться, взяв в руки топор. Я осознавал, что такими методами в наше время семью не защитишь. Лишь оправдаешь своё неадекватное поведение. Честь и бесчестие, где, на каком этапе проходит красная черта?! Я один должен был осознать и принять решение. Всё это — внутри, внешне обязательно полное спокойствие – нервозность была аналогично признанию своей вины, чего от меня и ждали. Попытки найти решение при общении с родственниками всё усугубляли, мол, я всё сам себе выдумал; а если нет? Ждать, когда заберут ребёнка? Я не собирался рисковать. В то время мне очень помог личный опыт товарища Сталина (я изучал партийные съезды, суть решаемых на них вопросов, очень помогло сталинское понятие «прищучить»), Хагакура (Кодекс чести самураев), Платон (Государство), Конституции Республики Беларусь, права и обязанности чиновников и человека. Дай им то, что они хотят. Хотят работы – получите работу: староста деревни – получи работу, председатель сельсовета – получи работу, директор школы — получи работу. Я будоражил их постоянно, выдумывая, чем ещё озадачить, звонил по вечерам, отрывал в выходные дни на субботники, был их головной болью и самым лучшим другом. Докторам хватило примера всех выше перечисленных. Изучая свои права, мы становились умнее, все медицинские вопросы решали в городе, и приезд к нам докторов наглядно показывал, что им явно нечем заняться — «В то время, когда товарищ Александр Григорьевич и днём, и ночью думает о благосостоянии своего народа – вы, чем тут занимаетесь? — ответ очевиден. — Ответов нет. – Есть результат. Я сплочал народ (жителей деревни общими интересами: ремонт колодцев, вывоз мусора, ремонт магазина, культурные мероприятия, как альтернатива пьянству и т. д.). Стал одержим, изучением законов и дел на благо Родины. В общем, планировал всё так, чтобы они сами копали себе могилу. Возможно, когда-нибудь я напишу на эту тему отдельный трактат. Всех событий было много и говорить долго. Да и есть ли смысл? – Как сказал Ницше: «Если слишком долго смотреть в бездну- сам в неё превратишься».

Е.И. Как все закончилось?

Д.О. Ходить к нам перестали, детей оставили в покое. Школу закрыли (на тот момент тринадцать преподавателей, двадцать учеников); сельсовет убрали; староста — мило улыбаемся друг другу; доктора – наверное, сделали какой-то вывод.

Е.И. Что, по Вашему мнению, помогло Вам в этой ситуации?

Д.О. Вовремя опомниться и осознать границы человечности. Болезнь – стоит лечить на ранних этапах, для успешного выздоровления нужно не залечивать, а смотреть в корень провоцирующих явлений.

Е.И. Что можно порекомендовать другим женщинам/ семьям, попавшим в такую ситуацию?

Дарья и Ярослав Опушкины: «Вставать и падать, падать и вставать – те, кто не встают, уже мертвы».