— Еще год назад вы были полны решимости выдвигаться кандидатом в президенты. За год многое изменилось, в вашей семье родился ребенок… Поскольку политика в Беларуси — дело опасное, готовы ли вы сейчас, с малышом на руках, участвовать в президентской кампании?

— Тут вопрос не в опасности. Я в общественно-политической сфере Беларуси почти 20 лет, за это время волей-неволей станешь фаталистом. Вопрос в результативности. Мне участие в выборах ради участия не интересно. И не нужно. Ни для биографии, ни для самолюбия, ни для ресурсов, ни для чего иного. Мне интересна только победа. В этом плане ничего не поменялось.

С другой стороны, не каждый участник выборов выигрывает эти самые выборы. Я не сторонник принципа, что нужно вначале ввязаться в драку, а там, мол, разберемся. За нами люди, и мы за них в определенной мере несем ответственность. Поэтому не смотреть, куда ты ввязываешься — это безответственно. В Беларуси политик, как сапер, может ошибиться только один раз. Плата за неправильный выбор велика и растет с каждым годом. Общество не дает права политику на ошибки. Люди ждут мессии, а я не мессия и не Бог. Я — обычный человек.

Знаете, в публичной сфере, как в море: издалека айсберг и кусок пенопласта выглядят одинаково. Но, как вы понимаете, последствия столкновения с ними для корабля будут разными. Для меня не интересно быть «куском пенопласта» в 2015 году.

— Способна ли 36-летняя учительница из Витебска, пусть и магистр политических наук, и глава гражданской кампании «Наш Дом», править государством?

— Способна. И не только на это.

— Может ли вообще провинциальный политик претендовать на роль национального лидера? Александр Лукашенко сумел подняться на самый верх. Пытали президентского счастья Семен Домаш, Александр Милинкевич из Гродно, но неудачно. Как вы оцениваете собственные шансы стать у руля нации?

— Глупо считать Минск центром только по причине географического положения. Минск — такая же провинция, как и Климовичи или Чурилово. Петр Машеров в свое время переселил туда чуть ли не полстраны только для того, чтобы город набрал миллион населения с целью выпросить денег на строительство метро, но Минск так и не стал, по моему мнению, столицей в широком смысле слова. Можно забрать людей из деревни, но деревню из людей забрать сложно. А наши провинциальные городки дали миру огромное количество лидеров мирового класса. Например, премьер-министр Израиля Шимон Перес был родом из Воложинского повета, сейчас это Воложинский район, а Хаим Вейцман, первый президент государства Израиль, родился в местечке Мотоль на Полесье. Третий президент Израиля Залман Шазар, урожденный Шнеер Залмен Рубашов, родился в Мире.

Примеров более чем достаточно. Или вы думаете, что премьер-министром или президентом Израиля быть легче, чем президентом Беларуси?

Политическая кухня в принципе одинаковая — и в Чурилово, и в Гродно, и в Витебске, и в Минске. Разница только в объемах работы. Знаете, почему жителю Минска очень сложно стать национальным лидером? В Минске на его роль, как правило, претендуют те, кто пришел в политику, уже состоявшись в другой сфере.

Белорусская политика — очень специфическая среда. Вспомним, как Алиса попала в Зазеркалье: вроде бы все знакомо, но как-то не так. Это как из бизнеса сразу попасть в чиновники или наоборот — будет тяжело, потому что другие люди, другие правила, другие механизмы и другие стереотипы.

Аналогично, придя в политику, человек верит, что его предыдущий (успешный!) жизненный опыт поможет ему. И чем выше был человек по статусу, чем выше должность он занимал, тем сложнее ему адаптироваться в новых условиях, тем сложнее ему сказать: «Теперь начинаем все сначала». Это не связано с тем, что он глупее, просто правила другие — политику дается больше общественного внимания сразу и меньше времени на анализ своих ошибок и просчетов. И если статус человека достаточно высок, то он сразу взлетает на политический олимп, от него требуют бить рекорды по бегу, когда он и ходить-то толком не умеет. Недоброжелателей много, опыта в отборе команды нет, стратегического мышления — тоже, он еще и сам не понимает, что он хочет в итоге получить, а его ошибки сразу бросаются в глаза. Он еще не умеет отличать болтунов и демагогов от людей, которые действительно что-то могут и умеют, он не готов сам вырабатывать идеи и стратегии, а ему подсовывают какие-то бумажки с умными графиками, в которых он совсем не разбирается.

Сложно человеку, который, попав в политику с поста, скажем, директора завода, начинать «с нуля»: разносить листовки, собирать подписи, обзванивать людей, т.е. выполнять черновую, техническую работу. Ну, не сможет директор завода идти к людям, стучаться в каждую дверь и разговаривать с ними — он привык, чтобы люди сами приходили к нему. Ему будет сложно переломить себя. А ведь не попробовав все это на себе, ни одну кампанию хорошо не спланируешь и не сможешь оценить, насколько хорошо ее спланировали и провели другие.

Знаете, какой дом был самый сложный для агитации в моей жизни? Мой собственный. Попробуй убеди людей, которые тебя еще помнят на трехколесном велосипеде с ободранными коленками, что ты — тот самый долгожданный лидер и есть.

— Когда вы объявили о возможном участии в президентской кампании год назад, минские оппозиционеры в штыки восприняли ваши намерения. Почему?

— Давайте разберемся, что вы имеете в виду под «штыками». Как ни странно, они испугались, что «Ольга может выиграть». Собственно, эмоций было много, но все их можно выразить примерно так: «Я двадцать лет боролся, страдал, мучился, а тут придет эта стерва на все готовое. А как же я?»… Такая реакция бывает у матери-одиночки, для которой ее сын — свет в окошке, и она ему посвятила всю жизнь, а тут у сына появляется девушка и предстоит свадьба.

— Изменилось ли отношение минской оппозиции к вашим президентским амбициям за прошедший год?

— Нет, не изменилось.

Владимир Журавок

(Окончание разговора в следующем номере) «

Источник информации: Портал «Свободные Новости Плюс»