Единственный шанс молодому здоровому белорусу не быть разделанным на запчасти для сохранения жизни богатых – курить, употреблять наркотики, пить по-черному, чтобы его органы были заведомо непригодны для трансплантации. При аварии это резко повышает шансы нашей молодежи прожить дольше.

Молодой предприниматель весной 2011 года на мотоцикле врезался в легковой автомобиль. От дорожно-транспортного происшествия не застрахован никто. Даже высокопоставленные государственные деятели. К примеру, Машеров.

С черепно-мозговой травмой (защитный шлем при скоростях, разрешенных на автомагистралях, увы, не спасает) потерпевшего от ДТП доставили в ближайшую районную больницу и экстренно прооперировали. Удалили внутричерепную гематому.

Пострадавший был молод (28 лет), занимался спортом, не болел, не пил, не курил. На момент доставки в больницу находился без сознания, но сердце работало, дышал сам. Что явно демонстрировало работоспособность мозга.

Состояние после операции тяжелое, но, по мнению матери, шансы на выживание были достаточно высоки.

Однако, на беду предпринимателя, он оказался подходящим донором (внутренние органы без патологии) для гражданки Украины, которой требовалось новая печень. И судьба молодого белоруса была предопределена. Примчались «черные вороны», начали вводить препараты для поддержки работы органов, назначенных ими к изъятию. Причем, как сказали матери сестры реанимационного отделения, понятия не имели, какие препараты и в каком количестве вводили живорезы—трансплантологи.

Маме, трое суток дежурившей у реанимационного отделения «добровольно-обязательно» предложили уйти домой, и как только за нею захлопнулась входная дверь райбольницы, живого юношу повезли в операционную разделывать на органы. В медицинской карте пациента некий тамошний медподонок написал (или написала): «Место жительства ближайших родственников (выпровоженных за несколько минут до этого за порог) неизвестно, хотя строчкой выше в данном медицинском документе записан адрес проживания город, улица, дом, квартира. Более того, мать предъявила в больнице свой паспорт и ее допускали в реанимационную палату…

В ответах об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении медиков пишут, что у потерпевшего в ДТП было размозжение черепа и перелом его основания. И это в то время, когда в дооперационном и послеоперационном диагнозах утверждается о закрытой черепно-мозговой травме. Неужели сельский хирург настолько тупой, что ковыряясь в ходе операции в голове на «заметил» перелома?

Станиславский в таких случаях говорил: «Не верю».

* * *

Предпринимателя резали по живому. И его тело реагировало на скальпель «черных воронов», как тело любого человека.

Трансплантологи—палачи привели в исполнение вынесенный ими же смертный приговор живому белорусу и забрали у пациента печень, желчный пузырь, обе почки, надпочечники. Тело умерщвленного зашили и молча отдали матери. О краже органов (кража – тайное хищение, статья 205 УК) матери не сказали. Нет записи об изъятии органов и в свидетельстве о смерти. Причиной смерти, опять же, некое медицинское «светило» написало: «размозжение черепа», хотя согласно рентгеновским снимкам кости черепа были целы. Остались неповрежденными шейные позвонки, позвоночник, основание черепа.

Об тайном изъятии органов мать узнала лишь через два месяца в процессе ознакомления с материалами по аварии.

* * *

 

В Беларуси при изъятии органов предполагается презумпция согласия. То есть, если гражданин при жизни не написал о своем несогласии быть разобранным на запчасти считается, что тот заранее согласен. Идея презумпции согласия появилась после того, как «черные вороны» и власть имущие почувствовали запах больших денег, при экспорте человеческих органов за границу. Вопрос этот попытались протолкнуть 18 лет назад, когда автор данной статьи был депутатом законодательного органа. Но переступить через меня не получилось. Хотя делалось все возможное и невозможное. Даже, как в сказке о царе Салтане, подменяли текст: Верховный Совет проголосовал против, а в законе, направленном на подпись главе государства, в секретариате парламента написали об одобрении законодательным органом нововведения.

Кому и сколько заплатили трансплантологи за подмену «грамоты» уже вряд ли возможно установить. Да и срок давности истек. Тем более, что после уведомления мной главы государства о должностном преступлении (подделка официального документа) закон подписан не был. Не знаю в каком объеме проводилось расследование, но официально никто не наказан. Во всяком случае, уведомления о привлечении к ответственности я не получил. Не видел информации и в печати.

Презумпцию согласия в закон внесли практически сразу же после разгона Верховного Совета 13-го созыва и назначении в Палату представителей верноподданнических депутатов.

В статье 11 Закона «О трансплантации органов и тканей» написано: Забор органов у умершего органа не допускается, если представлено заявление о несогласии, написанное одним из близких родственников. Ни мать, ни сестру о готовящейся операции по изъятию нескольких органов не уведомили и согласия их не спросили.

К слову, слова в законе «о заборе органов у умершего донора», полагаю, беспардонная фальсификация (фальсификация – преднамеренное искажение чего-либо с корыстной целью). У умершего донора можно взять только почку, да и то в течение 20 минут. Остальные органы: сердце, легкие, печень… – изымают у человека, который еще жив.

Так что умирать лучше дома. В морг на вскрытие увезут, но по причине временной непригодности уже ничего не изымут.

* * *

 

Появление аппаратов искусственного сердца и вентиляции легких вынудило человечество применять иной способ констатации смерти, чем остановка сердца и прекращение дыхания. Искусственно деятельность этих органов в настоящее время может поддерживаться годами.

Ныне смертью считают гибель головного мозга. Это правильно. Вопрос только в процедуре установления. В отличии от сердца и легких деятельность мозга наши органы чувств не определяют.

Смерть мозга данного белоруса должным образом не установлена. Торопились: украинке срочно требовалась печень Ивана, как наиболее совместимой по параметрам. И это не исключение, а система.

Торопились очень. Основной диагностический аппарат для установления необратимого прекращения деятельности головного мозга – электроэнцефалограф – принципиально не использовали. Главный трансплантолог Беларуси Олег Руммо в декабре 2012 года пишет матери, что проведение электоэнцефалографии «не является определяющим критерием для констатации смерти мозга».

Действительно, в п.7 Постановления Минздрава №228-2008 записано, что подобное допускается для сокращения периода наблюдения за пациентом. Но почему такая спешка в случае с пострадавшим предпринимателем? Поджимало физическое состояние заграничной пациентки?

Олег Руммо, как руководитель Республиканского научно—практического центра, весьма вольно трактует нормативный акт. Электроэнцефалография, мол, не является определяющим критерием. И об обязательности этого инструментального метода в постановлении Минздрава не говорится.

Слишком долго ждать, пока на экране аппарата высветится прямая линия. А последователи лондонского Джека-потрошителя ждать не могут: реципиент (тот, кому пересаживают) уже ожидает на операционном столе. Ранее разделывать донора на запчасти нельзя, поскольку слишком мал срок хранения органа вне человеческого организма, изъятого у убиенного.

Вывод напрашивается один: людей, получивших в ДТП серьезную черепно-мозговую травму, белорусская медицина как правило не выхаживает – их передают в загребущие лапы «черных воронов».

* * *

С жалобой на неправомерные, противоправные действия сельских эскулапов, выдавших молодого человека живорезам на растерзание, мать, неоднократно обращалась в правоохранительные органы, и всякий раз в возбуждении уголовного дела ей отказывают.

Вначале в РОВД дело поручили участковому инспектору. Возможно лейтенант специалист по части бытовых скандалов, но в столь сложнейшем вопросе как трансплантация – дятел. Как еще можно назвать «специалиста», который в сентябре 2011 года в отказном материале пишет: «Пострадавший в ДТП гражданин при жизни заключил договор трансплантации его органов после смерти. Договор этот участковый не видел, и не мог видеть, поскольку такового нет. Налицо прямая должностная фальсификация, за которую по причине профнепригодности следует выгонять со службы.

Сей 23-летний милицейский сотрудник пишет, что в справке о служебной медицинской проверке он прочитал о переломе основания черепа. Однако из постановления участкового не усматриваются опросы ни хирурга, делающего операцию, ни лечащего врача. Даже дату консилиума лейтенант то ли перепутал, то ли сознательно исказил.

Наказание за столь нерадивое отношения к исполнению служебных обязанностей милицейский чин вряд ли получил.

* * *

 

Практически аналогичны действия капитана районного отдела следственного комитета.

Оба консилиума проводились с грубейшими нарушениями. Первый – в восемь часов утра 27 мая 2011 года – состоял из одного (?) специалиста. Правда в заключении утверждается, что консилиум состоял из нескольких человек. Что заведомо не соответствует действительности. При принятии решения о наступлении смерти не было лечащего врача – врач реаниматолог – (п.6 Постановления 224), нейрохирурга, судебно-медицинского эксперта, зав. отделением реанимации.

Реаниматолог, после ночного дежурства в восемь утра убыл домой, а невролог согласно карточек утреннего обхода с 08.00 до 09.00 проводила обход больных. А с 11.00 до 13.00 находилась на призывной комиссии в военкомате. Уму непостижимо, как можно находиться одновременно в двух местах.

Аналогично и со вторым консилиумом, который проводился с 20.30 до 21.15. 29.05.2011 года. Указанный в решении врач-реаниматолог в это время находился на операции. Волшебство какое-то, как в книге о Гарри Потере.

Старший следователь СК утверждает, постановление № 224 не регламентирует обязательное совместное присутствие всех членов комиссии у постели больного. Постановление оговаривает возможность проведения консилиума даже на расстоянии: в режиме телемедицинской конференции.

Действительно, п.10 упомянутого постановления допускает проведение телеконсультаций. Только вот данная процедура означает, что все участники одновременно смотрят в телеэкран и совместно обсуждают рассматриваемую проблему.

Глубоко сомневаюсь, что периферийная больница оборудована телевизионными приемниками-передатчиками, это, во-первых. А во-вторых, как врачу возможно проводить обход больных и одновременно участвовать в телеконференции? Аппаратуру возить за собой на тележке? Тем более, каким образом участвовать в телеконсилиуме находясь за операционным столом.

Капитан районного отдела СК нарушений требований должностных инструкций и нормативных актов не усмотрел. То ли не ведает, что такое телеконференция, то ли сознательно искажает смысл нормативного акта. Даже такие преступно—халатные нарушения как незаполненные в медицинской документации графы, в том числе диагноз заболевания, пустые строчки вместо подписей – по мнению старшего следователя несущественны. А ведь отсутствие подписей может означать, что врач отказался завизировать преступное решение о смерти мозга. Увы, в постановлении нет сведений об опросе неподписантов. Лишь делается ссылка на данные медицинской документации.

«Не заметил» старший следователь, что в медицинской документации отсутствует решение лечащего врача о необходимости проведения врачебного консилиума. (п.п. 3, 13 постановления МЗ №224). Покрыто мраком должностное лицо, которое назначило консилиум. Могу лишь предположить, что это начмед районной больницы.

Не отреагировал капитан и на вопиющее беззаконие: участие в обследовании и констатации смерти «прилетевшего» трансплантолога, что запрещено всеми руководящими и нормативными актами.

* * *

Сотрудники милиции и следственного комитета медицинского образования не имеют и не исключено, что разобраться в сложнейших аспектах трансплантации не смогли. Но уж сотрудники судебно—медицинской экспертизы необходимые познания в этом вопросе имеют! Экспертиза проводилась в январе 2012 года и нарушений «не установила».

Согласно п.6.1 постановления №228 для констатации смерти необходимо установить поражение центральной нервной системы определить может ли она привести к смерти головного мозга. Центральная нервная система это головной и спинной мозг. Но в медицинских документах отсутствуют рентгенограммы позвоночника. Судмедэсперт в своем заключении от 01.06.2011 года этого «не замечает», делая упор на состояние половых органов. Готовя данный материал, я прочитал все (или почти все) нормативные акты касающиеся констатации смерти и ни в одном причинно-следственной связи между состоянием половых органов и смертью головного мозга не обнаружил.

Эксперт не зафиксировала травматических изменений шеи и грудной клетки, но в своем заключении пишет: сочетанная травма головы, шеи и грудной клетки.

Эксперт не обратила внимание (или не захотела), что, констатировав смерть головного мозга, районные медики в нарушение п.2 постановления №228 не исключили потенциально обратимые состояния пациента со сходной клинической картиной: алкоголь, наркотические и психотропные вещества… (всего 11 пунктов). А ведь подавляющие реакции организма наркотики и прочие вещества предпринимателю вводились при операции.

Cогласно приказу Минздрава №150—2010 года потенциально обратимые состояния дают основания для констатации смерти при условии неизменности в течение 12 часов и если после этого времени ЭКГ регистрирует полное отсутствие электрической активности мозга. При неиспользовании электоэнцефалографа (как в случае с предпринимателем) срок наблюдения продляется до 24 часов.

«Консилиум» начался спустя менее полусуток после операции.

* * *

Два года безутешная мать борется с Минздравом, милицией, следственным комитетом, судмедэкспертизой, о признании незаконности разделки сына на органы. Пока безрезультатно. А вскоре срок привлечения к уголовной ответственности истечет. И государственные органы переписку прекратят вообще.

P.S. Имена, фамилии, место действия по просьбе матери разобранного на органы предпринимателя не указываю.

 

Валерий ЩУКИН

16 февраля 2014 года.

Exit mobile version