Данный доклад посвящен проблеме белорусских моногородов. И здесь присутствует некоторая парадоксальность, так как по большому счёту проблемы белорусских моногородов сегодня нет. В том смысле, что её нет как проблемы большой, болезненной и злободневной. Но с началом реальных рыночных реформ, которые нам всё обещают, она неизбежно возникнет. Так что сейчас у Беларуси есть уникальная возможность: начать решать проблему прямо с момента её возникновения, и даже действовать на опережение.

Термин «моногород» перешел из лексикона экономистов и социологов в широкое обращение в самом начале 1990-х, когда на постсоветском пространстве быстро рушились старые хозяйственные связи. А ведь моногорода, по большому счету, были как раз детищем Советского Союза. Именно в СССР зародилась практика создавать «с нуля» новое крупное предприятие – и сразу строить город вокруг него. В результате к моменту распада СССР в России были уже сотни моногородов – небольших городков, большинство жителей которого работает на центральном – т.н. «градообразующем» предприятии. Ну или связано с этим предприятием иным образом (например, члены семей работников завода). По последним оценкам, которые я видел, в России официальный статус моногорода имеют 345 населенных пунктов. А по оценкам российских экономистов, их намного больше.

Многие градообразующие предприятия относились к военно-промышленному комплексу – они первые лишились заказов и, соответственно, финансирования. Да и те заводы, что отношения к ВПК не имели, нередко останавливались, – из за кризиса неплатежей, отсутствия спроса на их неконкурентоспособную продукцию, неспособности «красных» директоров работать в рыночных условиях.

Останавливался завод – и жизнь в городке замирала. Люди оставались без работы и денег, спивались или пополняли собой криминальные группировки, многие уезжали, остальные оставались прозябать. Многие российские города стали настоящими символами безысходности и бесперспективности. И только примерно начиная с 2005 года российское правительство начало понемногу решать проблемы моногородов.

Кстати, понятие моногородов существует и на Западе. Но там оно больше связано с тем, что какой-то город в своём развитии слишком большую ставку делал только на одну отрасль промышленности. Характерный пример – американский Детройт, который в послевоенное время процветал как столица американской автомобильной промышленности, а сегодня пришел в запустение. И зарабатывает тем, что голливудские киностудии арендуют там локации для съёмок фильмов про постапокалиптическое будущее Земли. Или британский Ковентри – его во Вторую мировую немцы массированной бомбардировкой сровняли с землей просто потому, что абсолютно все предприятия этого города были оборонными.

В Беларуси не произошло ничего подобного тому, что наблюдалось в России. Прежде всего потому, что в нашей стране переход промышленности на рыночные отношения с самого начала шел медленно, а в 1994 году, с избранием президента, и вовсе заморозился. С тех пор порядка 85% белорусских промышленных предприятий остаются в собственности государства. Многие такие предприятия как раз и являются градообразующими для моногородов.

Между тем, Беларусь находится на пороге начала структурной реформы экономики. Которая, в частности, предусматривает, что неэффективно работающие предприятия будут лишаться государственного финансирования. И среди них окажутся также многие градообразующие предприятия. Конечно, есть в Беларуси моногорода, которым не грозит банкротство предприятия-«кормильца». Это Мозырь, Новополоцк, Солигорск, Жлобин. Но тех городов, которые окажутся в сложном положении – намного больше.

Конечно, здесь многое зависит от того, каким путём пойдёт экономичесая реформа. Если говорить кратко, сегодня экономические реформы для государства – это действия по увеличению эффективности экономики без её структурной перестройки. Это ещё возможно в случае с успешно работающими промышленными предприятиями, но крайне затруднительно, когда непонятно что делать с убыточным госпредприятием, которое при этом – единственный крупный работодатель в небольшом провинциальном городке.

И вот совсем недавно, в августе, правительство утвердило дополнительные меры к прошлогоднему плану по структурному реформированию экономики. Напомню, осенью прошлого года правительство и Национальный банк утвердили План совместных действий по структурному реформированию экономики. Тот документ, как объясняло тогда Министерство финансов, был разработан в связи с тем, что в экономике «угрожающими темпами нарастали дисбалансы». Чтобы устранить их и снизить нарастающее давление на золотовалютные резервы, власти с осени 2013-го проводили политику по ограничению госрасходов и снижению темпов кредитования экономики.

Однако весной этого года правительственным ведомствам стало очевидно, что необходимо принимать более решительные шаги для повышения эффективности экономики. Вскоре после этого (возможно, с подачи правительства) Александр Лукашенко публично провозгласил курс на «новую экономическую политику». С тех пор госорганы, находящиеся в подчинении Совмина, стали готовить новый план мероприятий по реформированию экономики. Уже в августе правительство утвердило План мер по сбалансированному развитию экономики на 2014-2015 годы. В этом Плане мер власти затрагивают некоторые принципиальные вопросы, касающиеся управления экономикой. Один из ключевых моментов – то, что предусматривается разделение функций государства как регулятора и собственника.

Сегодня смешение этих функций приводит к тому, что отраслевые ведомства (которые отвечают за развитие подведомственных предприятий) заинтересованы в поддержке госпредприятий в ущерб частному сектору. Такое положение дел не позволяет развиваться конкуренции в отраслях. Поэтому попытку экономических ведомств разделить функции государства как регулятора и как собственника можно только приветствовать.

Еще одна новация, которую предлагает сегодня правительство в принятом плане – пересмотр механизма оказания государственной поддержки. В настоящее время в стране существует множество госпрограмм, эффективность которых даже в госорганах вызывает серьезные вопросы. Мало этого, предприятия получают господдержку еще и в рамках индивидуальных решений властей, что распыляет и без того ограниченные ресурсы бюджета.

Теперь правительство планирует передать решения о реализации государственных программ в исключительную компетенцию президента. Предполагается, что лично начальник государства должен будет определять направления использования имеющихся государственных средств, а правительство ответит за техническую реализацию решений. При этом предлагается отказаться от индивидуальной господдержки предприятий и помогать реальному сектору только на конкурсной основе в рамках приоритетных госпрограмм, которые определит государство. В итоге, как ожидают экономические ведомства, эффективность господдержки вырастет. Для этого, в частности, будет ограничено право госпредприятий обращаться за индивидуальной финансовой помощью.

Чтобы долго не рассказывать о реформационных планах нашего правительства, выделю четыре ключевых момента. Это:

— ограничение госрасходов и снижение темпов кредитования экономики;

— разделение функций государства как регулятора и собственника;

— пересмотр механизма оказания государственной поддержки;

— отказ от индивидуальной господдержки предприятий.

Сами по себе все эти подходы, безусловно, правильные. Если они будут реализованы, это уже станет началом реформ. Но именно эти, перечисленные мною моменты, попросту «убьют», фигурально выражаясь, многие градообразующие предприятия. И это та самая причина, по которой мы сегодня здесь собрались.

Любой кризис – как болезнь: легче предупредить, чем потом излечить. Если проблемой моногородов заняться с самого начала, с момента запуска реформ, то их упадка вполне можно избежать.

О том, как это сделать, мы будем говорить на мини-конференции на тему «Белорусские моногорода: как избежать наихудшего сценария?». Участники дискуссии и приглашённые эксперты обсудят перспективы моногородов в условиях изменения экономической политики государства, варианты их устойчивого развития, а также те меры, которые стоит предпринять правительству, чтобы не допустить повторения белорусскими моногородами той печальной участи, которая постигла многие российские моногорода в начале 90-х.

Что такое «моногорода»?

К моногородам относятся либо города, в которых расположены градообразующие предприятия, либо города с монопрофильной экономикой, даже если крупных предприятий в нем несколько. Градообразующим предприятием обычно называется производственное предприятие, на котором занята значительная или даже основная часть работающих граждан города либо посёлка, в связи с чем оно определяющим образом влияет на занятость населения, воздействует на инфраструктуру и социальные проблемы.

Что такое моногород по-белорусски?

Сегодня одна из главных проблем, связанных с описываемой темой, – это трудность формулирования понятия «моногород» применительно к Беларуси. Дело в том, что в России во времена СССР очень часто моногорода формировались по следующей схеме: где-то буквально в степи или в глухой провинции в прямом смысле «с нуля» строится завод или, скажем, шахта. К тому месту подводились шоссе, железная дорога, строился аэродром, – и строились жилые дома для рабочих и администрации. Ну, сперва это были, скорее, бараки, – капитальное жилищное строительство начиналось позже. Однако изначально на этом месте в лучшем случае был какой-то посёлок, в худшем – ничего не было вообще.

По такой схеме в межвоенный период в СССР строились промышленные гиганты. Пример тому – Магнитка, он же – город Магнитогорск, на месте которого до 1929 года была маленькая станица. Во время Второй Мировой войны многие моногорода в России создавались, когда крупные промышленные предприятия эвакуировались из западной части страны в восточную. Так появился, например, находится в моногород Чистополь в Республике Татарстан. Туда в 1941 году был эвакуирован Второй Московский часовой завод. С тех пор это градообразующее предприятие Чистопольский часовой завод «Восток».

Далее, уже после войны, в СССР моногорода строились вокруг создаваемых в глухих местах объектов атомной или ракетной промышленности. Это всем известные Арзамас-16, построенный на месте поселка Саров, Озерск, он же Челябинск-40, где производился плутоний для ядерных бомб. Или Ангарск, где в 1946 году началось строительство комбината по производству искусственного жидкого топлива – до этого времени там вообще ничего не было.

Однако в Беларуси ситуация была иной. В нашей стране к моменту создания СССР не было обширных безлюдных территорий. Плотность населения была высока в сравнении с Россией, хотя и намного ниже, чем в Западной или Центральной Европе. Тем не менее, в Беларуси на момент прихода Советов было множество сёл, местечек и небольших городов, связанных между собой неплохой транспортной инфраструктурой. Как результат, моногорода в Беларуси создавались либо в пределах давно существовавших местечек – как, например, Жодино, либо рядом с достаточно крупными старыми городами – как Новополоцк.

И вот именно эта практика привела к тому, что в Беларуси бывает достаточно сложно отнести тот или иной город к моногородам. Дело в том, что Законом «Об экономической несостоятельности (банкротстве)» установлено, что к градообразующему относится предприятие, на котором занято не менее 25% от численности занятых в экономике данного населенного пункта.

Если исходить из этого критерия, то из числа моногородов «выпадают» многие города, которые на самом на самом деле все же очень сильно зависят от градообразующих предприятий. Вот пример: Жодино. В городе 63.250 жителей, на БелАЗе работает 9.000, то есть 14,2%. Даже если мы добавим сюда детей и неработающих пенсионеров, все равно не наберется требуемых законом 25%. Скажите, разве кто-нибудь сомневается в том, что Жодино – типичный моногород с единственным градообразующим предприятием?

Или возьмём Новополоцк, в котором 107 тысяч жителей. Здесь опять же не достигается порог в 25% занятых на одном предприятии. Просто потому, что градообразующих предприятия здесь три – нефтеперерабатывающий завод «Нафтан», химический завод «Полимир» и предприятие «Полоцктранснефть Дружба». Конечно, они плотно связаны друг с другом и взаимозависимы. Но с точки зрения закона они – не градообразующие предприятия. На «Нафтане» работает 13.000 человек, на «Полимире» – пять тысяч. Вместе – это 16,8% жителей города. Похожая ситуация и в Микашевичах, где работает несколько предприятий, но все они производят стройматериалы и имеют примерно одних и тех же потребителей своей продукции.

Поэтому с нашей точки зрения относить тот или иной город к моногородам имеет смысл не по критерию числа занятых на предприятии, а по критерию зависимости местного бюджета от градообразующего предприятия или даже от отрасли экономики. Возьмём в качестве примера Речицу (Гомельская область). При населении 65.000 человек в ней имеются и «Речицкий метизный завод», и винодельческий завод, и ОАО «Речицкий текстиль», ОАО «Речицадрев», ОАО «Речицкий комбинат хлебопродуктов», ОАО «Речицаагротехсервис» и другие предприятия деревообрабатывающей, пищевой, лёгкой промышленности, а также большинство структурных подразделений Государственного производственного предприятия «Белоруснефть», в том числе Белорусский газоперерабатывающий завод.

Вроде предприятий много. Однако до 70% поступлений в местный бюджет обеспечивает «Речицкий метизный завод». Раньше там ещё большую роль играл знаменитый в Беларуси пивзавод – «Речицапиво». Однако в период с мая 2008 года до начала 2010 года группа компаний Heineken поэтапно стала владельцем 95,4% уставного фонда предприятия. В августе 2013 года компания Heineken приняла решение перенести мощности по производству пива и кваса из Речицы на другой свой завод в Бобруйске, оставив в Речице склад, солодовню и центр дистрибуции. Получается, что с точки зрения занятости или структуры промышленности Речица – совсем не моногород, а вот с точки зрения финансов – самый настоящий моногород.

Эксперты Программы развития ООН в своем докладе «Экономика и общество Беларуси: диспропорции и перспективы развития» ещё в 2005 году констатировали, что благосостояние более 70 населенных пунктов зависит от работы одного (!) предприятия. В целом по республике на таких предприятиях работает около 94 тыс. человек.

Но даже если исходить из обозначенных государством критериев – критериев, как мы убедились, недостаточно корректных, – и тогда в Беларуси к градообразующим можно отнести 41 предприятие, расположенное в 40 малых городах и посёлках республики. Всего же в моногородах проживает 644 тысячи человек, что составляет 6,5% численности населения Беларуси, или 12,1% от численности городского населения (это если без учета Минска). Ещё один важный момент. Примерно до 2001 года моногородов, соответствующих законодательному определению, в Беларуси было больше. Однако на многих провинциальных предприятиях в течение 2002-2003 годов произошло значительное сокращение численности работников, что снизило долю занятых на производстве в численности занятых в экономике города ниже порогового уровня 25%.

Анализ показывает, что проблема монополизированных городских рынков труда в наибольшей степени характерна для Витебской, Минской и Могилевской областей. Среди отраслей доминируют деревообработка (12%), производство строительных материалов (10%), сельское хозяйство (12%), химия и нефтехимия (7%), торфяная промышленность (10%), машиностроение и металлообработка (7%). 28 населенных пунктов из 40 имеют достаточно спокойное состояние рынка труда. В остальных местах отмечается напряженная ситуация, местами достигшая критической черты.

Хрестоматийный пример белорусского моногорода – Новолукомль. Градообразующим предприятием города является Лукомльская ГРЭС, на которой работает более двух тысяч человек, или треть всех работающих города Новолукомля. При этом в Новолукомле есть ещё шесть промышленных предприятий, но экономика города всё равно полностью завязана на ГРЭС.

Во многих малых городах Беларуси уровень безработицы превышает среднереспубликанский, и в данном случае это не касается моногородов, просто в них на внутреннем рынке труда ситуация по определению более напряжённая.

Сразу оговорюсь: в Беларуси есть моногорода (и признанные таковыми, и непризнанные) двух типов. К первому типу можно отнести моногорода, которые можно условно назвать «благополучными». Это те населенные пункты, в которых градообразующие предприятия имеют национальное значение, являются столпами белорусской экономики. Это уже упоминавшийся Новополоцк, предприятия – «Нафтан» и «Полимир»; это Жодино, предприятие – БелАЗ; это Мозырь со своим нефтеперерабатывающим заводом; это Жлобин, где располагается «Белорусский металлургический завод»; это Солигорск с его месторождениями калийной соли.

Второй тип белорусских моногородов – те, основу экономики которых составляют предприятия местного значения, имеющие конкурентов в других регионах страны. Их намного больше, и сюда мы можем отнести ту же Речицу, Ельск, Наровлю, Белицк, Сосновый Бор в Гомельской области; Костюковичи, Елизово в Могилёвской области; Городею, городской посёлок Свислочь, Столбцы, Вилею, Красную Слободу в Минской области; Микашевичи, Косово, Жабинку, Ружаны, Телеханы в Брестской области; Лынтупы, Новолукомль, Оболь, Воропаево, Подсвилье в Витебской области; городской посёлок Красносельский, город Свислочь, Красносельский, Мосты, Берёзовка, Дитву в Гродненской области. И это далеко не всё.

Если в моногородах второго типа посмотреть на их градообразующие предприятия с финансово-хозяйственной точки зрения, то станет очевидно, что у таких предприятий много общих черт. Это неудовлетворительная динамика технико-экономических показателей за последние три-пять лет (хотя нередко за исключением объемов выпуска продукции), отрицательная рентабельность, запасы готовой продукции на складе при том, что производственные мощности используются всего на 20-25%, и тому подобное. Коэффициенты, характеризующие финансовое состояние, в них, как правило, ниже нормативных значений, состояние внутреннего рынка труда близко к критическому – численность занятых сокращается, высоки доля пенсионеров (до 20%) и коэффициент текучести кадров (на некоторых предприятиях до 30%). В то же время избыточная численность работников оценивается в среднем в пределах 20% (на отдельных предприятиях – свыше 60%). Значительны параметры вынужденной неполной занятости, проще говоря – работы на полставки. Заработная плата достаточно низкая, а ее соотношение с бюджетом прожиточного минимума в некоторых случаях ниже среднеотраслевого почти в три раза. Почти на 40% градообразующих предприятий среднемесячная заработная плата ниже, чем в среднем по республике. А если не учитывать традиционно благополучные в плане заработков нефтеперерабатывающие заводы и солигорские шахты, то ситуация по зарплате в моногородах окажется совсем печальной.

Очень показательный пример – два населенных пункта под названием Свислочь. Первый – городской поселок Свислочь в Минской области. Он был основан в конце 1960-х годов как рабочий посёлок Завода горного воска (на тот момент оборонного предприятия). В 1980-х посёлок был расширен в связи с планами правительства БССР построить недалеко от Минска атомную электростанцию. Но эти планы, как известно, не осуществились. А вот Завод горного воска успешно работает и сегодня. Но кроме него значимых работодателей в городском посёлке Свислочь просто нет.

Второй – это городок Свислочь в Гродненской области. В нем проживает 6600 человек. Всего же на промышленных предприятиях Свислочи, по состоянию на 1 января 2014 года, работало 548 человек. Это из шести тысяч шестисот! Ведущее предприятие города – «Свислочская фабрика лозовой мебели». Понятно, что назвать его промышленным гигантом даже в масштабах района затруднительно. Сейчас на предприятии работает всего 63 человека. Еще 131 человек работает на Свислочском унитарном коммунальном предприятии бытового обслуживания населения – это швейное предприятие, смежник «Милавицы». То есть если у «Милавицы» возникнут серьёзные проблемы – это предприятие попросту обанкротится.

Моногорода и планируемые реформы

Давайте теперь посмотрим, какие меры можно принять, чтобы белорусские города с монопроизводственной структурой как можно меньше пострадали от правительственных экономических реформ, в рамках которых прекратится субсидирование неэффективных градообразующих предприятий. И даже больше – как сделать так, чтобы в этих моногородах вынужденные реформы стали, наоборот, толчком к их развитию – и избавлению от приставки «моно».

Первое, о чём, конечно, следует говорить, – это приватизация градообразующих предприятий. Для моногородов второй группы, то есть, условно говоря, «неблагополучного большинства», она неизбежна. Неизбежна просто потому, что государство не сможет больше их субсидировать, поддерживать бесконечными льготными кредитами и программами модернизации.

Но приватизация градообразующих предприятий должна в корне отличаться от всех тех моделей приватизации, которые мы видели в Беларуси до сих пор. В Беларуси акционирование госпредприятий ранее велось за чеки, сейчас же используется такой метод приватизации, когда деньги инвесторов, уплачиваемые за акции, поступают в бюджет. Предприятия от таких форм акционирования не получают ничего, кроме дополнительных обязательств по выплатам дивидендов акционерам. И как и раньше, развиваться могут только благодаря кредитам.

По моему мнению, должны применяться две модели приватизации градообразующих предприятий. В первом случае инвестор платит за предприятие живыми деньгами, но эти деньги поступают в городской бюджет и остаются там. Причём расходуются строго целевым образом – не на «затыкание дыр», а на создание в городе новых рабочих мест, в том числе через стимулирование местного предпринимательства. Вторая модель – когда инвестор получает предприятие вообще бесплатно, но обязуется на протяжении ближайших нескольких лет вложить определенную сумму в его развитие и техническое переоснащение. То есть мы получаем фактически схему реинвестирования средств от приватизации в это же предприятие, только без хождения денег по счетам различных госструктур и без оплаты работы многочисленных бюрократов.

Либо инвестор получает право ликвидировать предприятие, но тогда он обеспечить переучивание и гарантировать трудоустройство всех сотрудников выкупленного предприятия, а также оплатить решение всех экологических и инфраструктурных проблем, связанных с ликвидацией предприятия. Такой вариант исключит развитие событий по образцу Речицкого пивзавода.

И ещё важный момент. Стоит держать местные власти как можно дальше от всего механизма приватизации градообразующего предприятия. Сегодня у нас облисполкомы имеют право на преимущественный выкуп акций ОАО. Его быть не должно.

Есть и другая модель привлечения инвесторов. Я говорю о программе, подобной тем программам, которые были реализованы ранее Восточной Европе: Чехии, Словакии, странах Балтии. Сейчас такие программы реализуются в моногородах России. Суть их заключается в том, что местные власти предлагают инвесторам промышленные площадки с готовой инфраструктурой: водопроводом, канализацией, отоплением, электричеством и даже железнодорожными путями.

Если инвестор создает там какое-либо производство, государство полностью возвращает ему затраты на исследования и разработки, а также на закупку нового оборудования, не взимается налог на землю, сбрасывается налог на добавленную стоимость в первые три года работы. Все это позволяет стимулировать рост занятости в регионах. Это сработало в Восточной Европе, сейчас это работает в России. Если ты построил предприятие и создаешь новые рабочие места, государство возвращает тебе 40% капитальных затрат.

И главное, что нужно помнить: нельзя навязывать инвестору 25 условий. Нужно предложить ему 25 бонусов для того, чтобы он вложил деньги именно в этот белорусский город, а не в польский, российский или украинский.

Второй важный момент – занятость и самозанятость жителей моногородов. Градообразующие предприятия изначально несут в себе зародыш потенциального роста социальной напряженности в малых городах республики. Суть проблемы в том, что они не создают конкурентной среды и спроса на труд в своих регионах и тем самым усугубляют и без того непростую ситуацию с трудоустройством в провинции, так как другой возможности найти работу у их жителей попросту нет.

Эта проблема была объектом масштабного исследования, проведенного в рамках совместного проекта Программы развития ООН и Министерства труда и социальной защиты населения Беларуси. Это исследование называлось «Содействие правительству Республики Беларусь в разработке системы раннего предупреждения роста безработицы и бедности при реструктуризации градообразующих предприятий». В его рамках была разработана система комплексного мониторинга социально-экономического развития моногородов, воспользоваться которой могли местные органы власти, государственные службы занятости, отраслевые министерства и другие управленческие структуры. Однако тогда какого-либо заметного развития эта тема не получила – в правительстве её не сочли достаточно актуальной.

Хотя население моногородов само по себе является группой риска в демографическом плане, в его составе есть особая группа, которая в наибольшей степени рискует потерей работы и традиционного уклада жизни. Это семейные люди в возрасте от 40 до 60 лет, которые работают на градообразующем, технологически отсталом предприятии в моногороде. Если у них нет знаний иностранных языков, они не владеют компьютерной грамотностью, не имеют водительских прав, а также знаний и опыта в иной сфере, кроме нынешней работы, если нет возможности переехать в другой город в поисках нового рабочего места, тогда для них существует опасность до конца жизни «застрять» в статусе безработного.

В данном случае переобучение на новую профессию весьма затруднительно – во-первых из-за возраста и семейного положения (многим приходится заботиться о детях и престарелых родителях). Во-вторых – по той причине, что в большинстве случаев в моногородах просто отсутствуют образовательные учреждения, которые могут обеспечить профессиональную переподготовку. Человеку нужно ездить на обучающие курсы в областной центр или в Минск, что зачастую оказывается нереально.

Намного более реальным выглядит вариант трудоустройства жителей моногородов через самозанятость. Однако здесь к проблеме нужно подходить творчески, так как стандартный государственный подход к решению проблемы оказывается неэффективен. В частности, авторы уже упомянутого исследования Программы развития ООН констатировали: несмотря на выделяемые службами занятости субсидии на открытие бизнеса и финансовой помощи на его развитие, численность желающих организовать свое дело в регионах страны невелика. Среди причин – недостаток знаний в области предпринимательства, отсутствие в моногородах инфраструктуры поддержки предпринимательства, предоставляющей информационные, методические, правовые услуги при организации и развитии малого бизнеса.

Как правило, подобные услуги оказывают региональные службы занятости. Однако, в силу высокой степени загруженности и недостаточной компетенции сотрудников в области бизнеса, население малых городов не всегда имеет возможность получить оперативную и квалифицированную помощь при реализации предпринимательских инициатив и проектов.

Удаленность расположения региональных служб занятости также ограничивает возможность предоставления услуг населению малых городов в области временного и постоянного трудоустройства, повышения квалификации и профессионального переобучения, психологической поддержке в преддверии процессов реструктуризации или приватизации предприятий.

С другой стороны, уже существуют законодательные основы для ускоренного развития частного предпринимательства именно в моногородах. Я имею в виду подписанный 7 мая 2012 года декрет №6 «О стимулировании предпринимательской деятельности на территории средних, малых городских поселений, сельской местности». Он предоставляет широкие возможности роста и развития для частного бизнеса, работающего в малых городах и селах. В частности, все коммерческие организации и индивидуальные предприниматели получают беспрецедентные налоговые льготы, позволяющие им работать более активно и безопасно. Но проблема, опять же, в нехватке инвесторов, готовых запускать бизнес-проекты в белорусской глубинке.

Одним из перспективных сценариев преобразования моногородов – сценарием, актуальным именно для Беларуси, – может стать формирование на их основе региональных логистических хабов. Беларусь – транзитная страна, однако логистическая инфраструктура у нас всё ещё развита недостаточно.

Другой вариант «реанимации» моногорода – превращение его в региональный центр переработки агропродукции. То есть или государство, или частные инвесторы, или те и другие вместе строят в моногороде несколько предприятий по переработке различных видов сельскохозяйственной продукции. Это всё делается в рамках начатой сейчас масштабной реформы агропромышленного сектора. А далее районным агропредприятиям всех форм собственности ставится условие: государственные субсидии на производство агропродукции они могут получить только в том случае, если эту продукцию они будут направлять на переработку именно на предприятия, построенные в моногороде. И таких сценариев при желании можно придумать много.

Последний вопрос, который я бы хотела рассмотреть применительно к моногородам – это гендерный вопрос. Во многих белорусских моногородах гендерные проблемы выражены довольно сильно. И речь тут вовсе не идёт о том, что, скажем, муж работает на заводе, а для жены работы не нашлось, и она вынуждена сидеть дома. Вовсе нет. На самом деле в Беларуси на очень многих предприятиях в числе работников преобладают как раз женщины. А проблема трудоустройства бьёт в этом случае уже по мужчинам.

Однако тема гендерных проблем моногородов в Беларуси на сегодняшний день, к сожалению, совершенно не разработана. А ведь она могла бы стать ключом к решению очень многих экономических вопросов. Кроме того, программы решения проблемы моногородов через решение гендерных вопросов вполне могут быть поддержаны различными европейскими институтами. Например, в моногородах, в которых на градообразующем предприятии заняты в основном мужчины, имеет смысл развивать частный бизнес, культивировать малое предпринимательство именно среди женщин. Можно сказать, что «женское» предпринимательство имеет свои особенности – и именно проекты в области «женского» частного бизнеса в регионах (особенно в депрессивных регионах) имеют все шансы в дальнейшем получить поддержку от различных европейских фондов.

Но для этого нужно проделать немалую работу. Начать, например, с простого разъяснения того, что заниматься мелким частным бизнесом – это совсем не обязательно означает мотаться за одеждой и обувью в Польшу или Россию, а потом стоять с этим китайским ширпотребом на рынке. Самым большим прорывом в этой сфере станет тот момент, когда в моногородах появятся первые частные предприниматели «нового поколения». Те, которые на своем примере докажут, что по-настоящему бесперспективных городов не бывает.