28 июня 2021 года должен был состояться очередной фарс, называемый в сегодняшней Беларуси «судом», а список политических заключенных должен был пополниться очередной фамилией. Брестского активиста Андрея Шарендо должны были судить по абсурдному и бездоказательному обвинению. «Наш Дом» уже рассказывал вам эту историю.
Но Андрей решил не участвовать в сумасшедшей игре диктатора, где ставкой были его свобода, здоровье, а возможно, и жизнь.
Не удостоив филиал сумасшедшего дома своим присутствием, Андрей покинул Беларусь, бесследно растворившись на европейских просторах. Сейчас Андрей Шарендо в безопасности и живет в столице Литвы. Нам удалось связаться с ним. Он рассказал нам о своих приключениях в лесах Беларуси и свою чудесную историю спасения.
— В первую очередь, от лица «Нашего Дома» хочу поздравить Вас со счастливым спасением. Пусть у Вас всё будет хорошо!
Спасибо большое.
— Вы помните тот момент, когда вы решили, что не хотите сидеть в тюрьме без вины?
Изначально у меня такой мысли не было. Не у меня, ни у моей жены (жена Андрея – Полина Шарендо-Панасюк, приговоренная к двум годам лишения свободы по ложному обвинению – Прим. Ред.) не было иллюзий. Мы знали, что такое беларусский суд.
Меня обвиняли по ст. 361 УК РБ (Призывы к действиям, направленным в ущерб внешней безопасности Республики Беларусь, ее суверенитету, территориальной неприкосновенности, национальной безопасности и обороноспособности – Прим. Ред.). Затем в прокуратуре я узнал, что меня обвиняют по ст. 368 УК РБ (Публичное оскорбление Президента Республики Беларусь – Прим. Ред.), но до 31 мая 2021 года никаких следственных действий по данной статье не было.
31 мая, когда я шел из бассейна, меня забрали сотрудники милиции и доставили в Следственный комитет. Я пробыл там около 3 часов, меня пробовали допросить по ст. 368 УК РБ. Сначала я был допрошен в качестве свидетеля, затем сразу же стал подозреваемым. Меня вывели в коридор на 15 минут, подготовили какие-то бумаги и предъявили обвинение, но уже по другой статье, это была ч. 2 ст. 367УК РБ (Клевета в отношении Президента Республики Беларусь, совершенная лицом, ранее судимым за клевету или оскорбление, либо соединенное с обвинением в совершении тяжкого или особо тяжкого преступления – Прим. Ред.).
Если ст. 368 УК РБ зачастую не предполагает даже ареста, то ст. 367УК РБ подразумевает арест и реальный срок, поскольку у меня в документах фигурировало то, что я «не признаю своей вины» и «не иду на сотрудничество со следствием». Буквально за полчаса моё дело было готово и подшито, следователь спросил меня, готов ли я с ним ознакомиться, чтобы передать его в суд. Окончательное решение я принял после короткой встречи с моей женой Полиной. Как следует поговорить с ней мне не удалось, но жестами ей удалось показать мне, что в Беларуси мне оставаться не стоит, что нужно уезжать. В тот момент я и принял решение.
— Вы сейчас сильно скучаете по Полине?
Очень скучаю, и не только по Полине. Мои дети, к сожалению, сейчас не со мной. Но они уже в дороге, я встречусь с ними в ближайшее время. В Бресте хотя-бы чувствовалась близость с ней, можно было писать ей письма. Сейчас ни у меня, ни у неё нет возможности писать письмадруг другу. К счастью, выручают знакомые, которые иногда приносит весточку от неё. Я знаю, что у неё всё хорошо, морально она держится и в хорошем настроении.
— Будем надеяться, что Полине не придётся сидеть весь незаконный срок.
Я уверен, что процессы, начавшиеся год назад, уже необратимы. Очень скоро в дело вступит экономический фактор.
— Андрей, вы можете рассказать нам подробности того, как вы переходили границу?
С переходом границы мне помогли друзья. Также они связали меня с одной девушкой, Ольгой Павловой (Гражданская активистка «Страны для жизни», незаконно осужденная по ст. 342 УК РБ (Массовые беспорядки – Прим. Ред.). Признана политзаключенной.), которая была в похожей ситуации. У неё уже была домашняя «химия», плюс к этому против неё разворачивались другие уголовные дела. Это было уже после суда надо мной.
Мы решили идти ночью, так как оба на тот момент находились в розыске. Мои портреты начали появляться на вокзалах, на стендах РОВД, их раздавали участковым. Нужно было немного перестраховаться, поэтому близко к границе мы подъехать не могли. Мы решили подъехать как можно ближе, это было примерно в 5 км от границы в Гродненской области. У нас были скачаны все карты оффлайн, поздно вечером мы подъехали к условленной точке и пошли. Мы обходили деревни, хутора. Получилось, что мы прошли по ночной природе Беларуси, которая нас скрывала, почти 7 км.
Казалось, что всё идёт хорошо и без препятствий, но в конце мы всё же заметили лагерь беларусских пограничников неожиданно для нас самих. Нам пришлось менять планы на ходу и резко сворачивать в сторону литовской границы, идти, уже ориентируясь наугад. Мы уперлись в небольшое болото. Оно было неглубокое, но ночью на болоте не совсем приятно, особенно когда ты с девушкой. Девушка, конечно, немного испугалась. В конце концов, мы перешли границу и очутились на территории Литвы.
— Что было дальше?
Мы сразу стали искать пограничников. Они приняли нас очень радушно. И это несмотря на тот факт, что прямо за нами прошла группа нелегальных мигрантов. Нас встретили в высшей степени хорошо, поселили на своей заставе в комнате. Это была даже не комната, а мини-квартира со всеми удобствами. Мы могли свободно перемещаться по заставе. Формально телефонами пользоваться было нельзя, но нам их выдали, и мы потихоньку имипользовались.
На коронавирусные тесты, на миграционные тесты нас возил лично начальник заставы, хотя все пограничники тогда были крайне загружены, они работали по 15-16 часов в сутки. Это всё из-за непрекращающейся волны мигрантов. Я общался с беларусами, которые шли такой же, как и я «дорогой». Отношение ко всем было такое же положительное, хотя сейчас литовские пограничники находятся на грани нервного срыва.
— А как преодолели языковой барьер?
Кто-то из пограничников говорил на русском, кто-то — на английском. Ольга Павлова, которая была со мной, говорит по-английски. Поэтому языковых проблем не было.
— Какой правовой статус у вас сейчас в Литве?
Сейчас происходит рассмотрение моей кандидатуры на статус беженца. К сожалению, из-за огромного наплыва мигрантов этот процесс сильно затягивается. Но сейчас я могу свободно передвигаться по Вильнюсу, живу в отдельной квартире. Никаких проблем у меня нет. Я не чувствую себя беженцем, чувствую себя самым обычным гражданином Евросоюза. К тому же, мне очень сильно помогает беларусская диаспора.
— Как вы себя чувствуете на новом месте?
Я не чувствую, что приехал сюда надолго. Это временное пристанище для скорого возвращения в Беларусь. Уверен, что не далее, чем через несколько месяцев, я вернусь в Беларусь либо победителем, либо для продолжения борьбы. Пока я не строю долгосрочных планов на жизнь здесь.
Здесь я буду делать всё возможное для нашей общей Победы. Буду рассказывать о проблемах политзаключенных, помогать семьям политзаключенных.
— Как Вы видите развитие событий в Беларуси на ближайшие полгода?
Сейчас очень хорошо видно, что режим Лукашенко близок к банкротству. Сейчас он выгребает последние запасы, и ему не помогут какие-то кредиты, которые он может взять в той же России. Настанет очень важный момент, когда «встретятся» влияние санкций и нехватка ресурсов внутри страны. Настанет экономический кризис, которым мы должны будем воспользоваться. Я очень надеюсь, что идея народной забастовки именно тогда найдёт применение. А после забастовки мы снова вернемся к массовым протестам, ко «Дню Х». Я уверен, что этот день наступит скоро.
— Кого бы Вы хотели поблагодарить?
Пользуясь случаем, я хочу ещё раз выразить благодарность «Нашему Дому», который помогал нашей семье в Беларуси. Также хочу сказать огромное спасибо фонду «Дапамога» Натальи Колеговой, а также фонду «Страна для жизни».
МЦГИ «Наш Дом» еще раз поздравляет Андрея Шарендо с пусть спешной и вынужденной, но успешной эвакуацией. Если кого-то из вас вдруг постигнет та же беда, что постигла Андрея, не разыгрывайте на подмостках диктатора свою личную драму. Есть много отзывчивых людей и инициатив, которые могут помочь вам пересечь границу, даже если ищейки идут за вами по пятам. А Евросоюз всегда был и будет надежным оплотом для тех, кто пострадал за свои политические взгляды, гражданскую позицию и стремление к свободе.
Фото предоставлены героем интервью.