Что делать простой женщине, если ее сына при всех избивает милиционер?

Если на вас напали бандиты, то нужно идти в милицию. А если на вас напал милиционер? Куда идти? Что делать? А если за милиционера вступился его начальник, а за того – его начальник? Если милиционер подделывает заявления, а его ведомство «теряет» ваши? Если суд стоит на стороне милиции, а не простых людей? Как бороться? Куда бежать?

Сначала расскажите о себе.

Полховская Светлана Владимировна, 76 года рождения, коренная жительница рабочего поселка Речица Столинского района, всю жизнь росла, жила, училась в этом поселке. Работаю в Столинской ЦРБ, заведую прачечной. Но это, конечно, на бумаге я «заведующая», а фактически я просто рабочий, делаю всё. У меня трое детей, старшему 20, среднему 18, младшему 10.

Младший – Владислав. Вот с ним и случилось это всё.

Рассказывайте, как можете.

Накануне большого церковного праздника Петра и Павла 12 июля в субботу позвонил брат из Могилева и сообщил, что у него умерла жена. И все родственники уехали на похороны, а я осталась с Владом, и по хозяйству. Влад мне помогал, я работала, он звонил и докладывал, что всё запланированное сделал.

А 12го попросил сходить погулять. И в час дня ровно (я запомнила, потому что обед) звонит мне подруга-соседка и сообщает, что моего сына избил Прилуцкий. Я не поняла с первого раза, она мне пояснила, что милиционер Прилуцкий избил моего сына. Дала ему трубку, а он плачет: «Меня избили, и сказали, что убьют».

Я в истерике, предчувствие недоброе, сажусь на велосипед и за десять минут приезжаю, это всего 4 километра. Забегаю к соседке, моего сына не видно (прячется), все объясняет Дима, соседский мальчик. Они гуляли, ходили за яблоками, и вдруг появляется Прилуцкий, лупит сначала ладонью с размаху по лицу, а потом, когда Влад упал, ногами. Потом садится в машину, говорит, что если у его сына Вадима что-то с пальцем случится – убьет Влада или закопает.

Пока мы расспрашивали, приехал сам Прилуцкий. У Влада при виде его случилась истерика, мы потом три недели занимались с психологом, чтобы решить эту проблему.

Я закричала на Прилуцкого, мол, вам 36 лет, а сын моему 9, так вас учат решать проблемы? Вы какой пример показываете? Он ушел, а я ему еще вдогонку кричала, что доведу дело до конца, сниму с него погоны.

И сначала поехала в «Скорую», но потом решила – нет, поеду в РОВД, напишу заявление. Интересно, что когда я начала писать, прибежала милиционера Прилуцкого мама – со мной поговорить. Я разговаривать отказалась, и тогда к маме присоединилась жена.

А когда я поехала в больницу, и попросила зафиксировать побои, к ним присоединился и сам милиционер Прилуцкий. Предлагал передо мной на колени стать, хотя если уж по совести, перед ребенком извиняться надо. В глаза мне ни разу не посмотрел.

Меня проконсультировал брат, чтобы я шла в приемный покой, все зафиксировала, зарегистрировалась, попросила сделать снимки и все, что возможно. Я даже УЗИ потребовала, потому что ребенок на учете, проблемы с почками. Слава Богу, с почками все оказалось хорошо, и большая ссадина на ребрах никак не сказалась на внутренних органах и сотрясения мозга не было.

Пока все делали, более-менее выяснилось, что произошло: сын Прилуцкого струсил сказать, что повредил палец сам, и свалил вину на Влада: мол, тот толкнул его на металлопрофильный забор, и пальчик повредился.

А у моего обнаружили гематому на голове, ссадины на шее, на ухе, синяки на груди, на лопатках и с правой стороны удар в область почки.

Уверена, что если бы даже был конфликт между детьми, то это не дело милиционера наказывать чужого ребенка кулаками на улице; привези его в своей машине ко мне, поговорили бы, разобрались. Поэтому, таким не место в милиции, такого нужно убрать.

Врачи, между делом, стали уговаривать меня, чтобы я Прилуцкого простила.

Бабушки на крылечке стали уговаривать не прощать. Влад боялся вообще от меня отходить, потому что уверен был, что милиционер подкараулит и убьет его. Мне постоянно звонили то жена Прилуцкого, то сам Прилуцкий.

Я была во взвинченном состоянии, и поэтому предложила общаться завтра, или послезавтра, чтобы не наговорить гадостей.

Но Прилуцкий снова пришел, снова напугал Влада, и отвел меня в сторонку. Сначала он просто предлагал ситуацию замять, потом даже предлагал заплатить что-нибудь. Однако, за все время разговора он даже не попросил прощения ни у меня, ни у Влада, который был рядом.

И через два дня приходит ко мне инспектор ИДН Соболь, целый майор. И показывает мне заявление на моего сына, что тот 12 числа в 12:30 толкнул с какой-то горки младшего Прилуцкого, и тот повредил себе фаланги пальцев.

Я отвела инспектора на реальное место происшествия, Влад показал конкретное место. Тот провел рукой по забору – и нашел кусок кожи от пальца. Тот самый, который в материалах заявления уже фигурирует. Инспектор пофотографировал всё и ушел снова переподделывать заявление.

Через неделю меня вызывают в Столинский исполком подписывать протокол. Я прочитала – опять виноват Влад. И не подписала.

Чрез неделю Соболь снова появляется на горизонте в поисках отца Влада. Я уже давно числюсь как мать-одиночка, но они искали, что еще придумать, и выкопали в записях ЗАГСа Полховского Андрея Петровича, чтобы повесить на него штраф, видимо, на меня сложнее из-за трех детей. «Я такого не знаю, – говорю, – вам надо, вы ищите».

Затем приходит повестка на суд по обвинению от имени Прилуцкой к моему Владу. Вот это совесть у женщины: избить ребенка и подать на него за это в суд! А у ребенка давление прыгать стало от этих ситуаций, от удара по почкам, он в больнице лежит с аппаратом специальным, который давление измеряет постоянно, чтобы знать какое и когда. Давление было высоким для ребёнка – 130 на 110. Врачи таблетки выписали от невралгии, невропатолог смотрел, травматолог.

А я тем временем на комиссии по делам несовершеннолетних. Председатель мне прямо заявляет – решение комиссии прямо зависит от того, как я поведу себя на суде. То есть, если они мня засудят или мы помиримся, так уж и быть, решение по мне будет милостивым. Но если нет…

И спросили, почему я пришла без ребенка. Я им про больницу, а председатель: «А не специально ли вы это сделали?»

И потом: «Так вы вину свою признаете?»

Вот так, теперь я еще и виновата, представляете?

Какой цинизм!

На следующий день судья Стадник Жанна меня спрашивает: «Готовы ли вы идти на примирение?»

А я и не готова. Ведь он даже не извинился перед ребенком, я уже не говорю про фальсификацию дела, поклеп на меня и на Влада!

Прошло еще чуть времени, вместе с ним прошло несколько заседаний Комиссии по делам несовершеннолетних. За это время состав комиссии полностью сменился, кроме председателя. Пришлось все объяснять с самого начала. Комиссия рассуждала здраво: если вина не доказана, то какое может вообще рассмотрение. Один из мужчин из комиссии вообще проговорился, что был хулиганом в детстве, и, наверно, его на каждой неделе бы разбирали. И уж побольше он совершал проступки, чем даже фантазии милицейские про моего сына. Так или иначе, успокоили меня, я обрадовалась. Подсунули бумагу на подпись, а там написано «вину признаю». Это какую такую вину? Ничего я не признаю! Стали успокаивать, что так надо написать, и будет всего лишь предупреждение.

И было это уже в сентябре.

Я и успокоилась. И тут 10 октября звонят мне из РОВД: «Нам надо опросить вашего ребенка в связи с постановкой на учет по КДН».

Я удивилась: «Но ведь сам председатель комиссии Шоломицкий сказал, что ничего не будет!».

«Не знаю, идите к тому Шоломицкому, сами разбирайтесь, у меня пришли документы, мне надо вас опросить».

Я к Шоломицкому, а он мне: «Надо было одевать очки, если что-то подписываете!»

То есть, вместо разъяснения, чем мне может грозить какая-либо подпись, они уговорили меня подписать, чтобы якобы вынести предупреждение и на этом закончить свою работу. Но именно свою. Мне «забыли» сказать, что предупреждение – это тоже административное наказание, такое же как штраф, и поэтому моего сына ставят на учет КДН! Я спрашиваю: «А почему мне решение Комиссии не прислали? Я бы его обжаловала хотя бы!» А так по нему сроки вышли, и я опять получилась виноватой.

Примерно в то же время мне прислали извещение, что дело по моему заявлению на Прилуцкого закрыто из-за истечения сроков. Рука руку моет, РОВД, чтобы не подставлять Прилуцкого «накосячили» в документах. Материал передан в суд с ошибками, суд, естественно вернул его для доработки. Пока материалы ходили туда-сюда кончились сроки рассмотрения, и РОВД закрыл дело. То есть, затянули специально.

Во мне все кипело, я села за интернет, нашла там Петрухина, «Народный репортер». Он послушал меня, сказал: «Материал – бомба!»

После этого видео про меня прокрутили на Белсат. Затем позвонила Олеся Садовская, от имени «Нашего дома», предложила помощь. Я, правда, сказала, что надежды маловато… Послушала историю Олеси, тоже ужаснулась. Запомнилось, что она посоветовала набраться терпения, путь будет не короткий, раз уж все так завернулось.

Затем через Петрухина на меня вышел tut.by

Тут.бай сделал материал так, что делом заинтересовалась Столинская прокуратура. Портал передал все, что у них было туда, а оттуда в брестский Следственный комитет. Правда, это стало еще одной проблемой – ведь свидетелями были дети, а их уже опросила милиция несколько раз, затем комиссии, потом прокуратура, потом следственный комитет. И еще сверху два суда. Уже и взрослые устали, не то что дети 10ти лет. В Следственном комитете уже и эксперимент провели на манекене, как выяснилось, что есть девушка, которая все видела от начала до конца. Правда, милиция уже и ее успела припугнуть, что отмстит ее сыну-инвалиду.

Прилуцкий тоже не спал. Он написал жалобу на следователя, и того отстранили от дела.

Я, в свою очередь, по просьбе адвоката пошла в Следсвенный комитет фотографировать материалы дела, но их в Столинском СК не оказалось. Более того, и в области сказали не искать – мол, запросил Республиканский комитет в Минск. Адвокат присвистнул и сказал, что дело пахнет жареным.

Прилуцкие тем временем написали на меня о возмещении морального ущерба на тысячу рублей. Первого заседания суда не было, так как материалы дела на этот момент оказались не в суде, а в Брестской областной прокуратуре.

А на меня тем временем возбуждали уголовное дело, так как КДН формально усмотрело состав преступления в действиях, которые Прилуцкий приписал моему ребенку. А раз мой ребенок совершил преступление и поэтому уголовное на меня, как опекуна.

В середине февраля ко мне приезжает столинский начальник милиции по кадрам. И прямо предлагает: «Заберите заявление, и Прилуцкий заберет свои все». На что я ответила, что машина уже заведена… В переносном, и прямом смысле – мне как раз надо было в прокуратуру, машина ждала.

Я сомневалась, конечно – репрессий много, не бросить ли всё это… Но тогда я как будто виноватая остаюсь, вроде как я сдалась. А по виду этого кадровика я поняла, что это уже последние надежды. Что запели они так, потому что все сыплется. И решила не сдаваться.

Документ в РОВД получить было очень сложно. К примеру, о результатах проверки должны были мне сообщить письменно 31 января. 31го я отстояла около РОВД целый день, они все тянули. Я рассердилась к восьми часам вечера, и сказала, что завтра утром на работу, приносите прямо туда. «Хорошо, не вопрос. Вы ставьте чай, печенье, придем, принесем». С утра звонила – ноль. Прихожу к вечеру – всё сначала. Никто ничего не знает, не слышал, не видел. А единственный «свидетель» моего вчерашнего прихода начальник РОВД Филипчик резко пропал.

Я вышла на улицу – он стоит, машет рукой. Предложил проехаться на его машине, поговорить. Я, конечно, сомневалась – чего это он меня катать будет? Но решила поговорить, так поговорить. Он прямо сказал, что Прилуцкий – говнюк, но ему жалко его детей, ведь тот их кормит один. Хотя он и на доске почета.

Вот так и получается – я кормлю троих одна, и меня никому не жалко, а Прилуцкого жалко. Но ведь у него жена есть, прекрасно может пойти работать и все будет хорошо.

Затем начальник РОВД признался, что если Прилуцкого уволить, как я хочу, то кроме Прилуцкого получат по шапке он, начальник по кадрам и какой-то непосредственный или промежуточный начальник. Мне, конечно, жаль этих людей, я зла никому не желаю, но ведь не я своего сына избивала, а Прилуцкий, которого они наняли на работу, прикрывали, защищали, несмотря на все к нему отношение внутри коллектива. Увольте его прямо сейчас, и все станет на свои места!

Напоследок начальник РОВД сослался на то, что не может уволить Прилуцкого, поскольку тот сам рапорт не пишет, а ждет суда. То есть, теперь Прилуцкий там главный, а все у него на побегушках.

На следующей неделе ко мне приехал начальник отдела информации и общественных связей УВД, из Бреста. Поговорить, мол. Странно, да? Когда я к министру Шуневичу записывалась два раза, мне

отказывали, а вот как дело «пошло вразнос» – поехали все прямо ко мне домой. Я сказала: «Давайте мне встречу хотя бы с начальником УВД, буду уж сразу напрямую ему рассказывать – кто у него работает и как». Он пообещал и уехал. Потом перезвонил и сообщил, что Балейко Федор Федорович, начальник УВД Брестского облисполкома будет принимать в Пинске такого-то числа, привозите документы, будете первой.

На этом пока все, но явно продолжение следует.

Пока интервью редактировалось

• Прилуцкого уволили из Столинского РОВД, хотя до этого признали экспертом по избиениям

• следом за Прилуцким пьяным за рулем в отпуске специальным рейдом ГАИ был отловлен на частной машине в гражданской одежде начальник РОВД Филипчик. Уволен в «глубокий отпуск».

• мать Прилуцкого проиграла суд, и сама заплатит в два раза больше.

 

 

 

 

 

 

 

Полную версию
интервью без купюр
можно почитать тут