Революцию в Беларуси часто называют женской – именно женщины объединились в трио во время предвыборной кампании, именно женщины выходили на марши по субботам и, рискуя всем, срывали маски с ОМОНовцев, становились в сцепки, защищались. На женщинах лежат заботы о детях и всей семье в целом при экстренной релокации из Беларуси. И сейчас в оппозиции немало смелых и сильных беларусок, которые больше всего на свете хотят вернуться домой. Однако при этом беларусская нелегитимная власть продолжает недооценивать дам и репрессировать особо заметных из них. Эту неделю в «Нашем Доме» мы посвящаем отважным, мужественным и энергичным беларускам, которых, уверены, очень много в нашей стране.
Дискриминация беларусских женщин начинается еще с уроков трудового обучения в школе. Мальчики изучают столярное мастерство, девочки учатся готовить и шить. В документации Министерства образования трудовое обучение для мальчиков называется «технический труд», а для девочек – «обслуживающий труд». Получается, Министерство образования еще со школы предлагает растить из девочки прислугу, а не человека, который может и гвоздь забить, и кран починить, и ручку отрегулировать. Выбор спортивных секций в школе у девочек тоже меньше, чем у мальчиков. Например, девочки не могут попасть в хоккей – несмотря на то, что в соседних Украине и России есть женские хоккейные сборные, беларусская команда до сих пор не сформирована. Вернее, ее сформировали, но через несколько лет отказались из-за финансовых затрат. Хоккейных секций для девочек найти тоже не удалось.
Такое отношение к беларускам продолжается и в подростковом возрасте, когда наступает время выбора места обучения. Не секрет, что в кадетских классах и кадетских училищах мест для девочек гораздо меньше, чем для мальчиков. На сайте Минского областного кадетского училища говорится: «Количество девушек, принимаемых для обучения, ограничено». В Витебское кадетское училище в этом году были зачислены 52 мальчика и всего 20 девочек. В Могилевское областное кадетское училище и Специализированный Лицей при Университете гражданской защиты МЧС Беларуси набора девочек вообще нет.
Впрочем, даже если девочке удастся закончить кадетский класс, на желаемую военную специальность она может не попасть. Например, Военная академия Республики Беларусь уже несколько лет берет курсанток только на четыре учебные программы из 30: «Практическая психология в военном деле», «Телекоммуникационные системы», «Международные отношения в военной сфере», «Инфокоммуникационные технологии (системы телекоммуникаций специального назначения)». Набор ограничен — по две-три девушки. Академия МВД в этом году была готова взять только 15 студенток на специальности «Судебные криминалистические экспертизы» и «Правоведение» (специализация «Уголовно-исполнительная деятельность»). В Университет гражданской защиты МЧС Беларуси в 2020 году поступили только 15 девушек всего на одну специальность – «Пожарная и промышленная безопасность». Правда, надо отдать должное государству: в этом году беларуски впервые могли поступить в Институт пограничной службы на специальность «Управление подразделениями пограничного контроля».
Если девушка закончит колледж или университет, то это не значит, что она сможет устроиться по полученной специальности. В Беларуси до сих пор действует список запрещенных для женщин профессий из 181 позиции. Наши женщины не могут быть плотниками, крановщиками, бульдозеристами, экскаваторщиками, дровоколами, плотниками, не могут разделывать туши животных, выполнять любые работы на высоте более 130 сантиметров. Им запрещено быть машинистами метрополитена, работать в шахте, под водой, на пожарах и на некоторых химических производствах. Между тем, именно там самые высокие зарплаты в стране – и их получают мужчины. И, конечно же, женщина в Беларуси вряд ли сможет занять высокую политическую должность. Вспомним слова Лукашенко: «У нас Конституция не под женщину. И у нас общество не созрело для того, чтобы голосовать за женщину. Потому что у нас по Конституции президент обладает сильной властью». Из 110 депутатов Палаты Представителей женщин – чуть более 40. Из 64 членов Совета Республики женщин всего 15. Беларусок в правительство пропускают менее охотно – и, может быть, именно поэтому власть уже много лет пытается погасить огонек деятельности активисток.
С самого начала власти Лукашенко женщин увольняли, сажали в тюрьмы за активную позицию, лишали возможности воспитывать детей. К примеру, в 1994 годуНину Багинскую уволили из Беларусском научно-исследовательского геологоразведочного института за доклад на беларусском языке. 1 августа 2014 года активистка была арестована за сожжение флага СССР у здания КГБ в Минске. Ее задерживали за акцию памяти Михаила Жизневского в 2015 году и за акцию в урочище Куропаты в 2019 году. За много лет режим оштрафовал активистку в сумме на 20 тысяч долларов.
В 2004 году режим убил журналистку независимой газеты «Салідарнасць» Веронику Черкасову. Она проводила журналистские расследования, писала на социальные темы (проблемы «простого человека», секты, цыганское меньшинство), а также на тему торговли оружием между Беларусью и Ираком. Вероника погибла в собственной квартире – неизвестный нанес ей около 20 ножевых ранений.
После выборов 2010 года женщины сильно пострадали от репрессий и пыток в тюрьме. Журналистка Наталья Радина просидела в СИЗО КГБ в Минске полтора месяца – при аресте один из силовиков ударил ее в лицо. После силового разгона она была сильно избита. В квартире Миланы Михалевич, жены оппозиционного кандидата Алексея Михалевича, прошло семь обысков – обыскали и ее дочь. Затем семью остановили в процессе выезда в Варшаву и запретили покидать пределы Беларуси. Правозащитница Раиса Михайловская провела в милиции четыре часа без адвоката. Татьяна Северинец была задержана и насильственно доставлена на допрос, когда она отправлялась на вокзал, а чтобы она не уехала, в КГБ у нее забрали паспорт. Из поваров Староборисовской средней школы после десяти суток отсидки за присутствие на площади Независимости вечером 19 декабря 2010 года уволили Ирину Панковец. Заместитель Председателя движения «Молодой Фронт» Анастасия Положенко была арестована.
Репрессии женщин продолжались и в 2011 году. Под них попала и Ольга Карач, которую заподозрили в причастности к теракту в Минске 11 апреля 2011 года. Ее задержали, когда она приехала узнать о судьбе арестованных коллег. Начальник Фрунзенского РОВД Олег Гайдукевич приказал начальнику общественной безопасности Фрунзенского РОВД Динасу Линкусу расправиться с ней в привычной манере. Линкус избил ее и при этом во всех подробностях описывал, что хочет с ней сделать.
Репрессиям подверглась режиссер-документалист Ольга Николайчик, снявшая более 20 лент в том числе и о политзаключенных. К 2017 году у нее накопилось 10 тысяч евро штрафов за уличные акции протеста, 27 суток административного ареста. Чтобы оплатить штрафы, она была вынуждена продать свой дом. В один из дней, когда ее посадили в ЦИП на Окрестина, при попытке забраться на кровать она ударилась грудью – боль продолжалась очень долго. Чтобы спастись от репрессий, она уехала в Украину – но вернувшись в Беларусь, снова попала под каток системы. В 2020 году она провела в заточении 58 дней, 17 из них – в карцере на бетонном полу без очков и лекарств. Ее не пускали в душ, не выводили на прогулку, не передавали письма.
После выборов-2020 количество женщин-политзаключенных, над которыми издеваются в беларусских тюрьмах, увеличилось в разы – по данным правозащитного центра «Весна», политзаключенными признаны 75 беларусских женщин, однако на самом деле их гораздо больше. Многим пришлось пройти через пытки. Студентку Анастасию Булыбенко при задержании отметили цветной краской, а в заключении у нее обострился псориаз, и ей потребовалась медицинская помощь. У многодетной матери Елены Мовшук забрали несовершеннолетних дочерей. Еще одна многодетная мать Ольга Золотарь пережила физическое насилие – на ее теле отмечали синяки. Бывшая журналистка государственного телевидения Ксения Луцкина не получает медпомощи и страдает в застенках от опухоли мозга. Правозащитнице Марфе Рабковой не дали возможности проститься с умершими отцом и бабушкой. В тюрьме сейчас находится и наша коллега, правозащитница МЦГИ «Наш Дом» Юлия Горячко, которой мы посвятим отдельный материал.
Женщин истязают не только физически, но и морально. В 2006 году вышел пресловутый Декрет №18, который позволяет государству забирать детей из семей, где им «грозит опасность». Этот декрет – возможность манипулировать матерями с активной гражданской позицией, заставлять их замолчать и прекратить свою деятельность. В 2011 году трехлетним сыном Ирины Халип, жены экс-кандидата в президенты Беларуси Андрея Санникова, заинтересовались органы опеки. В 2014 году 14-летнюю жительницу Витебска Анастасию Антоненко забрали в приют из-за конфликта родителей со школой. Мама девочки хотела, чтобы ее пересадили за другую парту из-за сколиоза. Потом мама обратила внимание на то, что в школьном буфете детям не выдают чеки. Отдел образования не придумал ничего лучше, чем забрать Анастасию, обосновав это решение тем, что ребенку опасно находиться в доме с неисправной печью. То же самое произошло и в семье Мироновых из Минска: в 2017 году из-за активности Татьяны Мироновой забрали в приют ее дочь Эльвиру. В том же году власти хотели забрать 10-летнего сына оппозиционной журналистки из Гомеля Ларисы Щиряковой. В 2019 году дочь молодечненской активистки Олеси Садовской, 8-летняя Катя, попала в приют из-за того, что ее мать писала жалобы в органы власти города. А в сентябре 2020 года в приют попал сын активистки «Европейской Беларуси» Елены Лазарчик.
Но детей могут увезти из семьи не только за активность, но и за то, что у матерей в прошлом были наказания (уголовные или административные), за неоплаченные коммунальные платежи, за не пройденные процедуры в поликлинике. Сына Ольги Канатовской из Минска в 2018 году забрали в приют, так как у Ольги за плечами тюремный срок. Внука Кристины Богрец из Витебска в 2016 году отправили в интернат, когда бабушка попала в больницу, и не вернули – женщине пришлось обращаться в суд. В том же году у жительницы Витебска Татьяны Червяковой забрали 14-летнего сына – у нее была задолженность по коммунальным услугам. А из семьи Светланы Гречулиной из Оршанского района изъяли приемного ребенка Никиту, так как ребенок прошел назначенное УЗИ не в Орше, а в Минске.
Самое отвратительное – когда детей забирают за пережитое домашнее насилие, где и мама, и ребенок оказываются жертвами. Ведь как только женщина заявляет в правоохранительные органы о том, что ее бьет муж, информация автоматически передается в управление образования. А они присваивают семье статус находящейся в социально опасном положении и в любой момент могут забрать ребенка. Хотя органы опеки, которые наблюдают за неблагополучной семьёй, должны помогать решить семейные проблемы, а не контролировать и карать. Таким образом женщина, переживающая домашнее насилие, в Беларуси остается абсолютно одна. У нее нет помощи ни от милиции, ни от отдела образования. А по данным Министерства труда и социальной защиты, ежедневно в Беларуси в органы внутренних дел поступает около 500 сообщений о фактах семейно-бытовых конфликтов, из которых свыше 70 процентов – случаи домашнего насилия в отношении женщин и детей. Даже в предоставляемых государством кризисных комнатах пострадавшая от домашнего насилия не встретит поддержки – вернее, встретит, но вопрос в том, не обернется ли это еще большими проблемами. Жертвы домашнего насилия в поисках защиты обращаются к приютам при монастырях, общественным организациям – а они есть даже не в каждом райцентре. Поэтому большинство женщин предпочитают терпеть избиение мужа, отца или брата, пока это не закончится трагедией.
Выходя на пенсию в 58 лет, беларусские женщины часто ощущают себя одинокими: дети выросли, мужья нередко уходят из жизни раньше – они живут в среднем 64 года, а дамы – 78 лет. Оставаясь в одиночестве, пенсионерки обречены заниматься огородом или сидеть дома. Государственных объединений по интересам для женщин на пенсии в Беларуси немного, и занимаются этим волонтеры. При некоторых центрах социального обслуживания населения кружки платные. Минимальная пенсия в Беларуси – 278,91 рубля (94 евро), средняя – 512,78 рублей (173 евро). На эти деньги женщины оплачивают коммунальные платежи (которые зимой доходят до 100 рублей (33 евро)), покупают лекарства, а нередко еще и помогают детям и внукам. Как при этом раскладе можно заставлять их платить за участие в клубе по интересам?
Беларусское государство в очередной раз показывае: пожилые женщины, живущие порой намного дольше своих супругов, никому не нужны. Это же подтвердили и прошлогодние репрессии в отношении пенсионерок – почему-то пострадавших дам оказалось куда больше. Вспомним несколько историй. 73-летняя Ева Быковская из Гомеля вступилась за парней, которых задерживали милиционеры. ОМОНовец, передавая пенсионерку коллегам, заявил, что ее отец был полицаем. 75-летняя Ираида Миско из Борисова сфотографировалась с бело-красно-белой пастилой – и получила штраф за несанкционированный пикет. 79-летняя минчанка Лариса Соусь, инвалид 2-й группы, провела в отделении милиции более шести часов после одного из маршей солидарности. 87-летняя минчанка Елизавета Бурсова получила штраф в 405 рублей (136,5 евро) за вывешенный на балконе бело-красно-белый флаг. 89-летняя Валерия Смирнова была задержана в Минске – шесть часов ей пришлось стоя провести в РОВД, а затем ее оштрафовали на 810 рублей (273,16 евро).
Жизнь беларусской женщины полна дискриминации, недоверия, репрессий. Беларусское государство вынуждает ее годами доказывать, что она достойна лучшего, что ей можно доверить руководство коллективом. Узурпаторская власть запугивает ее и угрожает отобрать самое ценное – детей, чтобы женщина стала безвольной рабыней. Женщин репрессируют в тюрьмах, не позволяют им элементарно следить за гигиеной, тем самым подрывая здоровье – и это в государстве, которое заботится о повышении рождаемости. Мы уверены: наши девочки, девушки, женщины, наши дочки, внучки, мамы и бабушки заслуживают лучшего.
