Ксении двадцать один год, а ее дочь ходит в первый класс, малышку она воспитывает одна. Мамой девушка стала в пятнадцать лет, сейчас ей сложно найти время для разговора. Ксения работает на дому мастером маникюра. Чтобы снимать квартиру и выживать вдвоем с дочерью, девушке приходится работать без выходных. Встречаемся мы в осеннем парке провинциального беларуского городка, девушка приходит за руку с маленькой дочерью.
«Раньше я наращивала ногти, но теперь просто покрываю лаком и делаю маникюр. Очень вредно для здоровья, у меня развилась аллергия от пыли, которая летит во время спилки ногтей. Но эта работа мне дает хоть какие-то деньги, чтобы жить более менее достойно. Живем с дочкой вдвоем, квартиру снимаем.
Мамой я стала в пятнадцать лет. Было, конечно, страшно, у нас маленький городок, все друг друга знают. Было страшно сказать родителям, было страшно рассказать парню, было страшно появиться в школе. Если сразу было сложно рассказать родителям, то позже было трудно, когда все узнали о моей беременности. Мама догадывалась о беременности, спрашивала даже, а я не могла поверить, что это произошло. Мама даже защищала меня. И, если честно, я ей за это очень благодарна. Моя мама сама в разводе и помимо меня, у нее еще четверо детей. Ей было непросто, но она меня поддержала. Моя мама постоянно работает, потому что отец сидит.
В городе пальцем никто не показывал, но обсуждений было очень много. Кстати, одноклассники и учителя даже отнеслись с пониманием. Никто не предлагал со стороны школы психолога. Но когда встала на учет по беременности, сразу же пришла домой милиция и органы опеки. При родителях задавали очень странные и неприятные вопросы. Меня даже не отвели в отдельную комнату.
Спрашивали, как проводился половой акт, по обоюдному ли соглашению, был ли презерватив, не было ли извращений, не засовывали ли в меня предметы, сколько раз в меня входил партнер, какие ощущения я испытывала во время полового акта.
И, представь, все эти вопросы перед родителями и без подготовки психолога. Я почти всю беременность просидела дома, выходила в школу и поликлинику. Не хотелось чувствовать на себе взглядов косых.
Когда родила дочку, в роддоме спросили, буду ли оставлять или откажусь. Будто если мама молодая, то ей ребенок и не нужен. Мне кажется, что такие вопросы чтобы задавать, нужно хотя бы отправить психолога к несовершеннолетней маме.
Быть несовершеннолетней мамой в Беларуси очень сложно, нужно пережить массу унижений и обсуждений абсолютно от всех. Очень просто попасть на учет по СОП (социально-опасное положение), мы попали из-за бывшего мужа, отца дочери. Но если бы я не расписалась с ним, то не являлась бы официальным опекуном ребенку, сам отец дочери на момент моей беременности был совершеннолетним. До моих восемнадцати лет, нас никто не снимал с учета. Позже уже, когда меня избивал сожитель, этот учет и стал причиной замалчивания домашнего насилия. Потому что при таких обстоятельствах моего ребенка могли забрать в приют. К нам и так приходили бесконечные проверки домой, лазили по холодильнику, отчитывали меня, хотя попали мы на учет из-за пьянства мужа.
Помимо психологической помощи, государство должно оказывать медицинскую и социальную помощь, должны подготавливать к материнству. Директор школы не хотел брать меня в десятый класс, несмотря на то, что образование — это право всех несовершеннолетних. Он поставил мне условие, что я не буду прогуливать уроки, даже если ребенок будет болеть. Также его смущало, что на каждой переменке я буду бегать кормить ребенка. Кое-как мы договорились, даже выделил мне два месяца каникул, чтобы дочка подросла.
Директору не хотелось портить статистику школы наличием несовершеннолетней матери.
Несмотря на то, что средний балл у меня был довольно таки неплохой, я собиралась учиться после одиннадцатого класса, даже по баллам проходила, но на пять лет оставить ребенка не было возможности, да и не хотелось. У меня даже не было возможности оставить ребенка на заочную сессию. Я поступила в колледж, но из-за отсутствия денег пришлось бросить и хвататься за разную работу. Работала на заводе, продавала вещи, продавала духи на разлив, получала копейки, максимум 250 рублей. Сейчас разведена, работаю сама на себя, но до этого потеряла три года своей дочки из-за работы, потому что утром отводила ее в сад, а вечером приезжала домой настолько уставшая, что хотелось спрятаться и чтобы меня никто не трогал. Я и сейчас работаю много, но хотя бы дома. Недавно у дочери выпал зубик и она попросила волшебную фею, чтобы у меня появилась парочка выходных»
Катерина Астапенко
Материалы по этой теме:
