Когда взорвали минское метро, я был в Вильнюсе. Это меня спасло.

Нас задержали через семь дней, прямо у двери квартиры Валерия Щукина. Мне прямо сказали: «О, еще один подрывник из Витебска». Страшно не было. Я, наверное, просто не понимал еще, чем все могло кончиться. О расстреле поэтому не думал.

Пытки во Фрунзенском РУВД были мягкие – всего лишь двое суток не давали есть и держали в пятиградусном холоде две ночи, не давая спать. «Неважно что холодно – потом обжалуешь», – смеялись они, растягивая в улыбках свои накачанные жиром и лоском хари. От беспомощности хотелось что-нибудь с собой совершить, но я знал, что они этого и ждут. У них выиграть можно только тогда, когда труп врага проплывет мимо.

Они потом поплыли – заместитель начальника РУВД Линкус в Витебскую тюрьму, сам начальник Гайдукевич на почетную пенсию… Надеюсь доплывут туда, куда положено плыть трупам.

А потом меня привезли на Окрестина. Я уже понял, что у них ничего не получилось, меня сделали просто хулиганом. Это была победа. Меня определили в какую-то камеру на первом этаже, одного. Было немного теплее, чем в застенках гестапо, и я лег спать. Разбудил какой-то мент: «Почему не убрано?». «Тебе надо ты и убирай», — ответил я и повернулся на другой бок. Тогда он спросил: «Мыться будешь?».

Это неплохо – погреться в горячей воде, подумал я. И поинтересовался: «А полотенце у вас есть?». Это сейчас смешно выглядит, а я тогда бы обычным очень европеизированным гражданином своей страны, планировал поездку в Берлин, и уверен был в том, что менты тоже пользуются полотенцами и туалетной бумагой. Но нет. Им нравится обманывать. Если ты прав, то зачем? И они ненавидят нас, потому что им недоступно съездить в Берлин. Не потому что запрещено, а потому что они там будут с ногами становиться на унитаз, и вытирать задницу пальцем, а все будут над ними смеяться. Им проще это делать здесь, где вокруг полно таких же.

Вытирать воду пришлось собственной майкой, и сидеть потом пару дней в куртке, пока моя команда не передала мне штаны, свитера и перчатки. Перчатки особенно помогли – ведь менты считают, что люди пьют чай из кружек без ручек.

Но есть и неплохие кадры. Почти как мы. Такой был в четверг. Это было накануне Пасхи, как сейчас. И четверг был чистым. Мы всей камерой попросились помыться. Сразу разрешить он не мог – походил и сказал: «У вас грязно». Но через час смилостивился.

Мы радостно мылись и даже курили в открытое рядом с бойлером окно. Весело разговаривали. И вдруг ворвалась она. Она была местный врач. Мы стояли голые, весело на нее смотрели, появляющуюся из пара с криками: «Нельзя! Вы моетесь по второму разу! Это запрещено!».

Но мы уже помылись, иди на хер.

Прошло семь лет, а я помню этот дикий крик: «Нельзя по второму разу!». Ведь на самом деле можно. Никто не запрещает быть людьми. Чистый четверг – дай помыться людям. Но так только у людей.

У них – все по другому.

Олег Борщевский