Для всех секрет, что Валерий Алексеевич Щукин является идеологом «Нашего Дома» и эдаким белорусским Махатмой Ганди. Он всегда выступал и до сих пор выступает за ненасильственную борьбу, несмотря на военное прошлое, но, может, с некоторыми отличиями от индийского варианта. К примеру, Валера считает, что бить нельзя только людей и приравненных к ним еще Мечиславом Грибом ментов. А окна бить можно. И двери. Особенно в случаях, когда нарушается твое законное право, и тебя куда-либо не пускают.
Теперь, когда вы это знаете, мне придется вас… нет, впрочем, я тоже за ненасильственные методы разрешений конфликтов, поэтому о нашем секрете – никому!
Валера давно обосновался в Витебске, еще с Дня Воли 2000-го года, когда его посадили незаконно на 10 суток, а потом он чуть не пересажал всю местную верхушку силовиков своими уголовными делами.
Кстати, это второе правило «Нашего Дома» – бей до конца! Мент может составить на тебя протокол и думать, что победил. Но он забывает, что теперь у нас с ним – очень много времени, и до Комиссии по правам человека ООН мы пройдем суды нижней инстанции, областной суд, Верховный Суд и комиссию при этом суде, напишем пяток жалоб в прокуратуру, в Следственный Комитет, да и президенту доведется кое-чего почитать. И будет это длиться пару лет, в течение которых такого «беспокойного» мента попросту уволят, чтоб глаза не мозолил, как это сделали с верхушкой Фрунзенского РУВД, сотрудники которого невовремя зашли в квартиру к Валере 19 апреля 2011 года.
Жил Валера на вокзале, но не потому, что жить ему было негде, а потому, что называл себя он политическим бомжом. Спал там ночами, а днем шел работать в свою уютную квартирку – кремень, а не человек. Но в политической жизни города, а тем более – страны, участвовал исправно, за что иногда был судим, но большей частью – безуспешно. Случались и превентивные задержания.
В 2006-м, к примеру, его задержали прямо перед поездом, когда он собирался ехать на Площадь. Провокатор прямо на перроне витебского вокзала, можно сказать – дома у Валерия Алексеевича («никакой совести!») бросил ему под ноги бутылку пива, а ссученные менты («»никакой совести» возвращается») затем лжесвидетельствовали, что Валера драку затеял.
Но были и значительно более казусные случаи, после которых я думал, что хуже уже быть не может: к примеру, во время наблюдения на парламентских выборах 2004-го года.
Чтобы сорвать Щукину наблюдательный процесс, в сводку разыскиваемых подали на Валеру «хулиганское» описание, и менты бросились разыскивать «деда-рецидивиста». Естественным описательным признаком, как водится, была седая борода.
И надо же было такому случиться, что именно в тех же местах (а Витебск – город небольшой) бродил другой оппозиционно настроенный дед, Борис Хамайда. И седая борода оказалась в наличии. Привезли Хамайду в суд менты и предъявляют судье. Выяснилось, что хоть и смахивает Борис Ханонович на Валерия Алексеевича, но чего-то не хватает. Фамилия, к примеру, не та.
Вот он успех! Мы дружно ржем над ментами, и ждем от судьи, в кои то веки, оправдательного решения, в народе именуемого приговором.
Но нет! Раз уж привезли оппозиционера, чтобы два раза не бегать – нате вам, Борис Хамайда, трое суток ареста. Чтобы бородой не отсвечивал.
Так вот, мне казалось, что смешнее уже некуда.
Оказалось – есть.
Снова доблестные милиционеры, теперь уже из Молодечно, наивно думают, что борода в нашей стране может быть только у Валеры. И шьют ему участие в пикете, в котором он не то что не участвовал – вообще про него не знал. Потому что кроме «Нашего дома» в стране, оказывается, и другие организации есть.
Вот теперь я малодушно думаю – сбрить мне бороду, или отрастить погуще? Отращу, пожалуй. Чего не сделаешь, все на Щукина свалят.
Удобно.
Олег БОРЩЕВСКИЙ,
«Наш Дом»
