Ольга Карач сегодня – пожалуй, самая значимая фигура среди женщин-политиков. По данным БДГ, она планирует стать первой женщиной, решившей всерьез претендовать на пост президента Беларуси. По ее мнению, белорусской оппозиции никогда не получалось выбрать единого кандидата так, чтобы он был «единый» для всех, однако демократические силы в конце-концов должны определиться с форматом предвыборной деятельности.

Когда-то школьная учительница из Витебска, она рано начала политическую карьеру, уже в 24 года став депутатом Витебского горсовета. Сейчас она магистр политических наук, журналист-публицист, общественный деятель, политик. Лауреат Радебойльской премии за гражданское мужество, акционер ЗАО «Издательский Дом «Витебский Курьер». C марта 2008 по март 2012 года – председатель Витебской областной организации Объединенной гражданской партии (ОГП). Руководитель Международного Центра гражданских инициатив «Наш Дом», зарегистрированного в Чехии.

Недавно родила сына Святослава, что, впрочем, не сильно мешает ей активно заниматься политикой. 

— Как ты думаешь, как будет выглядеть состав кандидатов в президенты на выборах 2015 года?

— Я думаю, что в конечном итоге демократические силы придут к формату «два-три». То есть, как минимум, один единый будет от коалиции, которая выступает за бойкот выборов, и один от «народного референдума». В принципе не стоит расстраиваться, у оппозиции никогда не получалось выбрать «единого» так, чтобы он был «единый» для всех. Кроме этого, такая тактика тоже имеет свои плюсы и их немало.

Сомневаюсь, что будет 6-7 кандидатов, но 2-3 уже наметились.

Слабость и сила любой демократии – в согласовании процедур. Поэтому если политические партии хотят строить свои взаимоотношения демократическим путем, они вынуждены тратить довольно много времени на согласование позиции и обсуждение. Власти легче в этом плане: один человек приказывает, другие выполняют.

Каждая из озвученных идей оппозиции, как проводить выборы, имеет право на существование и может быть успешна. Тут все зависит от усилий, вложенных в реализацию. Например, праймериз – очень удачная идея, способная мобилизовать многих сторонников перемен под свои флаги. Конгресс – другая форма, но не менее удачная. Аналогично способна мобилизовать сторонников под успешную работу.

Я это говорю как человек, который участвовал во всех демократических конгрессах, проходивших в Беларуси, – их, по-моему, семь было. Всегда, конечно, какая-то сторона с решением Конгресса не соглашается. Но с другой стороны, это не так страшно, потому что в конечном итоге в процессе всех этих эмоциональных и бурных дискуссий все-таки вырабатывается некая общая точка зрения и общее видение ситуации.

Также мне очень нравится идея, когда идет выдвижение кандидата путем сбора подписей, например, на Конгресс. Это могло бы сработать – когда каждый, кто хочет участвовать в выдвижении единого кандидата на конгрессе, – он собирает, условно говоря, пятьдесят подписей за себя как народного делегата. В таком случае делегатские полномочия подтверждены, они легитимны.

— Мы говорили об альянсах, о едином кандидате. Но наверняка же есть какие-то люди, которые в любом случае захотят пойти на выборы самостоятельно, безо всяких союзов и альянсов. Кто это может быть, твой прогноз?

— Я думаю, это могут быть две категории. Либо человек, уверенный в своих силах, руководитель крупной организации, за которым есть уже команда и которому не так важны альянсы и коалиции. Например, таким кандидатом был в 2006 году Александр Козулин. Либо, как мы видели в 2010 году, ряд людей, которых в народе называют фриками, за которыми нет организации и которые непонятно на что рассчитывают, но, тем не менее, выдвигаются.

— В прошлом интервью я задавал вопрос: бытует такое мнение, что сейчас у оппозиции мало шансов по той причине, что достаточно эффективно действует социальный договор между властью и обществом. Граждане не лезут в политику. Не стремятся сменить власть, а власть взамен гарантирует им «чарку и шкварку». Какова ситуация с социальным договором на данный момент?

— Конечно, очень про многое говорят слова Лукашенко о том, что он «наелся президентства и очень устал». Это весьма интересное заявление. Кто-то из белорусских аналитиков справедливо заметил, что революции как смены систем случаются не тогда, когда человек лишается «чарки и шкварки», а тогда, когда рушится его привычная картина мира.

В Беларуси процесс разрушения картины мира уже пошел, причем пошел, как ни странно, с ночи после президентских выборов 2010 года. Люди голосовали за Александра Лукашенко, причем даже те, кто его не очень любят, голосовали именно потому, что он выступал как бы таким гарантом, что апокалипсиса не будет. Конца света не будет. Вспомните ироническую песенку со словами «Саня останется с нами, все будет хорошо». Ее ненавидела оппозиция, ненавидела власть, хотя и пыталась использовать в пропагандистских целях.

Но в воздухе было стойкое ощущение нежелания людей менять все, что происходит вокруг, или сделать какой-то косметический незначительный ремонт, не более того. Авторы песни «Саня останется с нами» это настроение хорошо почувствовали. Вспомните тот период, в Беларуси ходило очень много слухов про конец света в декабре 2010 года. Да и люди на Площадь шли с таким настроением «Праздника непослушания»: протест на несколько часов и утром на работу. Если бы Площадь не разогнали, то к утру она бы закончилась естественно-природным путем. Самая большая ошибка Александра Лукашенко за все годы правления – это то, что Площадь-2010 была разогнана таким силовым и кровавым путем.

А потом экономический кризис весны 2011 года разрушил все надежды, и оказалось, что гаранта нет. В первую очередь, для чиновников самого базового уровня: разрушена вера в стабильность той системы, что строилась столько лет. Разрушенная вера тянет за собой разочарование. Это сложный процесс, но очевидно, что он уже пошел. А раз нет веры и есть разочарование, значит, начинается тихий саботаж. Что, собственно, мы и наблюдаем сегодня в белорусской вертикали.

— С 1 января 2015 года стартует новая форма интеграции на постсоветском пространстве – Евразийский Союз. Как это скажется на президентских выборах в ноябре того же года?

— Я думаю, такого уж сильного влияния не будет, здесь больше скорее влияние того, что происходит сейчас в Украине. И здесь, с одной стороны, конечно, проекция Майдана – того, что люди вышли на площадь и начали активно протестовать против разгона маленького палаточного городка. Но с другой стороны – есть ощущение того, что в Украине сейчас очень сильно меняется формат диалога, который происходил между Украиной и Россией, Украиной и Евросоюзом.

Быть может, я сейчас предскажу такую страшную вещь, но, на мой взгляд, проблема как раз именно в том, что за Украину по-настоящему никто не торговался. И никто не пытался купить – ей только выставляли условия. Евросоюз выставил стандарты и сказал: «Вы хотите следовать этим стандартам? Вы хотите работать с Евросоюзом? Стандарты – вот такие!». То есть независимо от того, подпишет Украина или нет договор об ассоциации с ЕС, это не был политический проект. И теперь Евросоюз оказался в такой сложной ситуации, когда Майдан вынуждает как раз делать это соглашение политическим проектом. То есть вкладывать ресурсы, делать что-то на более серьезном уровне.

Но у меня есть ощущение, что и с Россией – то же самое. Отношение России было такое же: мол, ребята, вы определитесь. Да, есть попытки поиграть в эту игру, повлиять на украинский выбор, но так, чтобы он был политическим проектом для России. Но сегодня на Украине пролилась кровь, там много насилия, и это уже не игра.

То, что сейчас происходит с Украиной, это такая ситуация, которая показывает, что и с Беларусью будут как-то меняться, переформатироваться отношения. Похоже, существует ощущение если не усталости, то ощущение приближающегося апокалипсиса в отношениях. Есть оно и у российского руководства – что грядут какие-то перемены, они неприятные, но без них не обойтись.

Поэтому я думаю, что в Евразийском союзе эти все вещи будут очень здорово влиять на выборы, на то, что будет происходить в Беларуси. Но это прежде всего из-за того, что если раньше как-то так считалось, что Беларуси надо просто помогать – неясно зачем помогать, почему помогать, – та же Россия не понимала, ЕС не понимал. Но помогали все, в силу своего понимания помощи. Но теперь есть такое ощущение, что белорусам предложат окончательно определиться, решить, и решить самим. И жить самостоятельно. И это тоже будет ломать и крушить привычную картину мира: а как же так, почему больше не помогают? И это тоже влияет на политические события внутри Беларуси, потому что потеряно окно возможностей, вокруг страны начинает выстраиваться такая стенка равнодушного спокойствия.

— Сейчас Павел Северинец занимается своеобразной «челночной дипломатией», пытаясь свести воедино позиции «Народного референдума» и «Талаки», чтобы организовать в апреле всенародный сход с целью выдвинуть единого кандидата на президентские выборы. Как ты думаешь, будет иметь успех эта его миссия, или нет?

— В нашей белорусской политической культуре по голове больше всего получает тот, кто пытается выступать как раз в роли посредника. Поэтому это такая тяжелая миссия, и ее очень трудно реализовать. Во-первых, потому, что в Павле Северинце тоже будут видеть какие-то нереализованные политические амбиции. А значит, его будут подозревать в не очень искренних намерениях и в желании манипулировать – а это означает, что такие подозрения будут мешать процессу переговоров и любому продуктивному разговору.

Во-вторых, очень понятно, что у демократических сил есть два концептуально разных подхода к выдвижению единого кандидата («Талака» и «Народный референдум»). И разный подход к власти, и к тому, как строить избирательные кампании, и многое другое. Даже подход в том, что является принципиальностью в белорусской политике, а что нет. В этой ситуации разные подходы могли бы быть объединены, если бы были некие моральные авторитеты, которые бы заставили демократические силы сесть за стол переговоров и каким-то образом договориться. Но таких моральных авторитетов на сегодня нет.

— Ольга, в последнее время много говорят о том, что ты можешь выставить свою кандидатуру на президентских выборах 2015 года. Так это или нет?