Давайте попробуем разобраться: почему сегодняшняя Беларусь застыла, почему в ней ничего по существу не меняется? Ведь вокруг нас – стремительно изменяющийся мир. Почему же тогда отечественная «стабильность» не просто стала притчей во языцех, но и намертво заблокировала развитие страны? Лично я вижу две главные причины.

Не работают социальные лифты

Недавно мне довелось очень сильно удивиться. Один из моих друзей в соцсети Facebook неожиданно написал на своей странице: «Ничего не меняется. Совсем. Хоть бы война началась, что ли…». Признаюсь, сперва я была в шоке. Ладно бы это сказал какой-то неразумный подросток. Однако когда такое пишет взрослый, состоявшийся и успешный, известный в стране человек?… Особенно учитывая, что едва ли не главный лозунг белорусов – «Абы не было войны!».

Что же должно было случиться, чтобы человек так сказал? Впрочем, вскоре я начала припоминать, что читаю подобное уже не впервые. В разных формах такую мысль высказывали многие. Но прошло ещё пару дней – и я вспомнила, где впервые услышала эту фразу. Пару лет назад, в российском фильме «Дикое поле», про быт Богом забытой степной провинции. Там тоже один из главных героев говорит: «Всё застыло, никаких изменений, и мы ничего поменять не можем. Хоть бы война началась!».

Как видим, в разное время, в разных странах и у разных людей мысли совпадают практически дословно. Что происходит? Я думаю, это общий симптом для всякого общества, в котором оказались выключены социальные лифты. То есть ситуации, когда люди лишены возможности своими собственными усилиями кардинально поменять свою жизнь к лучшему. А война – это всегда перемены, обычно быстрые и радикальные. Не случайно в русском языке есть пословица: «Молодые лейтенанты очень любят войну». Всё правильно: молодые лейтенанты амбициозны, они хотят стать генералами. В мирной жизни лейтенант станет генералом лишь к старости, получит звёздочки в придачу к геморрою и язве. А на войне он рискует – но может стать и молодым генералом.

Конечно, война не нужна – ни Беларуси, ни другим странам. Но перемены нужны. А для этого нужно снова включить социальные лифты. В последний раз они в нашей истории работали в конце 80-х – начале 90-х. Тогда сперва перестройка, а потом обретение Беларусью независимости открыли множество новых возможностей для самых  разных людей во многих сферах – от политики и СМИ до бизнеса. Между прочим, Александр Лукашенко тоже воспользовался социальным лифтом, который и вознёс директора совхоза с языком без костей к самым вершинам власти.

Проблема только в том, что Александр Григорьевич, обустроившись в президентском кресле, социальные лифты в стране просто «выключил». Потому что понимал: на Олимпе ему конкуренты не нужны. С тех пор для молодёжи «социальный лифт», способ «выбиться в люди», – это не наука, не искусство, не предпринимательство и тем более не гражданская активность. Чтобы стать «уважаемым человеком» в наши дни нужно идти либо в силовые структуры, либо делать «комсомольскую» карьеру – то есть выслуживаться в БРСМ. Есть ли будущее у общества, в котором самые «уважаемые люди» – милиционеры и идеологи? Ответьте на этот вопрос сами.

И тут не могу не заметить, что многие лидеры оппозиции берут пример с «вечного президента», – и сами десятилетиями возглавляют подведомственные им политические организации. А потом притворно сокрушаются, что молодёжь, мол, безразлична к политике и не стремится ничего менять. Да молодёжь-то всегда хочет что-то поменять – только не видит для себя возможности сделать это в рамках существующих оппозиционных структур.

Нет обратной связи

Неработающие социальные лифты – это одна базовая проблема сегодняшнего белорусского общества. Вторая – отсутствие обратной связи между обществом и властью. В нормальном современном государстве такую обратную связь обеспечивают сильные независимые СМИ, независимые выборы и отчитывающиеся перед гражданами чиновники. То есть как раз все те составные части общества, которые в Беларуси, мягко говоря, неразвиты.

Хорошая иллюстрация такого отсутствия обратной связи – безрезультатность всех многочисленных петиций, которые белорусы подписывали в 2016 году. (Почему то именно в прошлом году они стали особенно популярны.) Вы можете вспомнить хоть одну петицию, которая возымела действие? Я с трудом припоминаю только шум, поднятый вокруг минской Осмоловки – и всё.

Но ведь есть многие тысячи граждан, которые воспользовались возможностью выразить свою позицию по разным вопросам в надежде, что она будет хотя бы услышана властями. Однако всё это выражение гражданского мнения неизменно натыкается на несколько никем не выбранных чиновников, работающих в разных ведомствах, которые делают свои заключения и закрывают дискуссию: нет оснований и нецелесообразно! Сколько раз уже общественность честно собирала подписи под инициативами, которые тихо умирали под сукном чиновничьего стола…

Эта ситуация модельная для понимания специфики функционирования (квази)демократических институтов в современной Беларуси. Она демонстрирует, что у граждан нашей страны нет никаких возможностей воздействовать на власть напрямую, непосредственно: везде и всегда между гражданами и властью вмонтированы фильтры. Благодаря им любая активность, не одобряемая или просто не санкционированная властью, может быть легко проигнорирована или заблокирована, и не важно, о чём идет речь – об участии в выборах неугодного кандидата, о требовании отменить закон, о проведении митинга или о сборе денег на оппозиционную деятельность.

Не приходится сомневаться, что если бы «декрет о тунеядцах» внесли в качестве закона на голосование в парламент, – депутаты без колебаний бы его приняли. Но уже сам факт вынесения в официальное поле и на публичное рассмотрение хоть чего-нибудь рожденного не в процессе аппаратных согласований внутри администрации президента, а живым творчеством масс, в нашей системе не предусмотрен и потому невозможен.

Введение в любую демократическую процедуру чиновничьего фильтра или создание условий для появления неформального механизма закулисных согласований – вот что превращает провозглашённую Конституцией демократическую республику в унитарную автократию.

По сути, сегодняшняя Беларусь повторяет практику СССР: при всех демократических формулировках советской Конституции решение вопросов происходило вовсе не голосованием избранных народом депутатов, а через резолюции партийных структур, которые покорно и безусловно поддерживались соответствующими советскими органами.

С одной стороны, это обрекает нас на повторение застоя, ситуации времён позднего СССР, когда тоже были выключены социальные лифты, а между людьми и властью существовала мощная прослойка чиновников. С другой стороны, опыт перестройки показал: система фильтров оказывается и самым уязвимым местом системы. Стоит отказаться хотя бы от некоторых из них, как даже существующие законы и органы власти оказываются вполне себе демократическими или хотя бы вполне удовлетворительными на переходное время. Именно по такой схеме в конце 1980-х, когда убрали «руководящую и направляющую роль КПСС» (в современной Беларуси – Администрации президента), безголосые и безвластные Советы обрели и голос и власть.

Нормы и процедуры демократии в Беларуси только тогда заработают как положено, когда будут максимально ориентированы на прямую и непосредственную реализацию гражданами своих конституционных прав, с минимизацией возможностей для чиновников хоть как-то влиять на ход и результаты общественно-политических процессов. То есть петиция с подписями граждан, должна не просто поступать на рассмотрение парламента немедленно и минуя промежуточные комиссии, а в некоторых ситуациях и непосредственно приводить к принятию требуемых решений. В противном случае перспективная и передовая демократическая процедура теряет смысл, что мы и наблюдаем сейчас.

А вообще история учит: любая лазейка для подмены или искажения публичной, гласной и однозначно трактуемой процедуры закулисным чиновничьим согласованием рано или поздно обязательно будет использована в ущерб демократии.

Ольга Карач,
«Наш Дом»