“Позор!”, “Ганьба!”, ”Кошмар!”, ”В Беларуси суда нет!”, “Палачи!”, “Будет суд Божий!” – так отреагировал переполненный актовый зал столичного “Дома правосудия” на смертный приговор.
Скандировали практически все. Кроме охранников белорусского правителя. Хотя и их каменные физиономии с “одобрямсом” не ассоциировались.
Ни одного возгласа в поддержку расстрельного приговора я не услышал ни от потерпевших, ни от иных присутствующих. Ни в зале суда, ни за его пределами.
Более половины зала – молодежь. Ровесники двух юношей сидящих в одной клетке, разделенной на две половины оргстеклом. В клетке, окруженной семью стражами режима, вооруженных огнестрельным оружием. Плюс одиннадцать чернорубашечников и три офицера во главе с полковником перед сценой. Это не считая бесформенных сотрудников спецслужб, стоящих с обоих сторон каждого ряда. О количестве лиц в форме и без оной, находящихся в полной боевой готовности за пределами зала остается только догадываться.
Судя по реакции зала молодежь получила наглядный урок антиправосудия. Приговор не воспринят белорусским народом законным и справедливым. Одну из потерпевших, выражавшую возмущение зачитываемым необоснованным приговором, в котором утверждалось, что монтаж видеосъемки не обнаружен, судья приказал из зала удалить.
Я ушел с процесса с мнением, что данный приговор станет отправной точкой единения народа против белорусского тоталитаризма. Это продемонстрировали собравшиеся, встретив адвокатов бурными аплодисментами.
Защитники сражались не жалея живота своего. Но приговор был предопределен, потому как орденами, медалями, а возможно, должностями и званиями награждали еще до начала судебного процесса. О заказном характере приговора свидетельствует уже тот факт, что будут уничтожены вещественные доказательства (даже окурки). В том числе и не взорвавшееся третьего июля устройство. Причину сбоя “бомбы” ни следствие, ни суд так и не установили.
Как говорят в подобных случаях режим прячет “концы в воду”.
Приговор должен быть мотивированным, то есть в нем должны быть приведены доказательства на которых основаны выводы суда и мотивы принятых им решений (ч.3 ст.350 УПК). А доказательств в приговоре лично я не услышал. Даже в мелочах. К примеру, цвет сумки в которой было взрывное устройство, называли и черным, и серым, и синим, а судья пишет в приговоре, что это различное восприятие черного цвета разными людьми.
Приговор не может быть основан на предположениях (ч.1 ст.356 УПК). А в приговоре почти на каждом из 114 листов записано: “можно предположить”, “в один из дней”, “в состав взрывчатого вещества мог входить”, тротил куплен у неустановленного лица” и т. п.
Неясно за какие средства Коновалов закупал начинку для изготовления взрывчатки. За зарплату рабочего ее вряд ли купишь.
Предположить можно что угодно. В частности об алкогольной невменяемости. Пили ведь не просыхая. Сколько выпили и количество промилле в крови ни следствие, ни суд не установили. Более того, судья исключил сам факт совершения преступления в пьяном виде. По приговору Коновалов был трезв как стеклышко.
В приговоре записано, что телесные повреждения Коновалову причинены не пытками следователей, а группой захвата при задержании. Даже если это и так, то зачем избивать невиновного на тот момент гражданина. Обвиняемые, судя по всему, “лыка не вязали”. И оказать сопротивление, на могли физически.
Виновным Коновалов стал только в 15 часов 30 минут 30 ноября 2011 года, когда судья закончил почти пятичасовое провозглашение приговора. Вину его “установили” на основании первого допроса: в дупель пьяного Коновалова пытали и допрашивали ночью.
Особенно хочу остановиться на смертном приговоре Ковалеву. Ему инкриминируется предварительный сговор. Но доказательств сговора в приговоре так и не прозвучало. Коновалов, если верить приговору, все делал сам, а Ковалеву лишь иногда показывал уже изготовленное. Так в чем предварительный сговор?
По имеющей у автора информации смертный приговор Ковалеву назначен за непризнание в суде своей вины. За то, что боясь физических пыток оговорил Коновалова. Надо отдать должное: в последнем слове Ковалев попросил у Коновалова прощения.
Органы уголовного преследования обязаны выявить причины и условия, способствующие совершению преступления (ст.90 УПК). А суд даже не установил мотивы. Коновалов на предварительном следствии озвучивал коронную фразу белорусского правителя: “с целью дестабилизации обстановки”. А осужденный, мне показалось, понятия не имеет что это такое “дестабилизация обстановки”.
Помимо смертного приговора Коновалову и Ковалеву присудили возмещать несколько сот миллионов белорусских рублей пострадавшим гражданам, больницам, госорганам, госпошлины, услуги адвокатов, судебные издержки.
А каким образом предполагается возмещение ущерба? Приговоренных к смертной казни на работу не выводят. Расстрелять могут уже месяца через два (в сталинские времена это делали немедленно). Стоимость конфискованных у осужденных мобильных телефонов составляет сотые (если не тысячные) доли процента от названной суммы. Кстати, общая сумма конфискованного имущества в приговоре не названа.
Мать Ковалева, не пропустившая ни одного заседания и поддерживающая сына, собирается писать прошение о помиловании. Будет ли делать тоже Коновалов неизвестно. Его родственники на суде не были и не поддерживали.
Бог им судья…
Валерий ЩУКИН, nash-dom.info
фото- vesti.az
Материалы по этой теме:
